— Опять кокаин нюхать?! Что еще за ЛИТО такое? — испугался Серый.
— Что вы! Там все строго и пристойно. Это литературное объединение. Мастер Соснура, надзирающий за ЛИТО, — сторонник чистой поэзии и аскет.
— Там хотя бы топят? — обреченно спросил Серый.
— ДК имени Цюрупы — самый теплый приют поэтов в этом ледяном городе!
* * *
«…Раздувайте же ноздри на запах бутылок!
Ночь в отравах прожгите! Плевать на рассвет!
Налагая вам руки на детский затылок,
«Трусы, будьте безумны!» — взывает поэт…»
А. Рембо. «Парижская оргия»
На набережной Обводного канала — бывшей промышленной окраине города серое здание дома культуры смотрелось инородной деталью. Среди красных фабричных стен элегантное строение в стиле модерн своей подчеркнутой интеллигентностью подчеркивало свое назначение. Дом просветительских учреждений был построен в начале ХХ века для повышения культурного уровня рабочих.
Пока шли от метро успели замерзнуть. Ветер на набережной дул в лицо и заставлял щуриться и идти почти на ощупь. С облегчением ввалились в гулкое фойе дома культуры, топая ногами и пытаясь сбить налипший грязный снег. Не дав студентам отдышаться, Иблисов увлек их по лестнице на второй этаж. Здесь, судя по звукам, за каждой дверью длинного коридора шла какая-то своя жизнь. Из-за одной двери слышны были вздохи баяна, за другой дружно били чечетку, в глубине голосил народный хор. Указатель «ЛИТО Красный шут» со стрелкой приглашал в короткий темный аппендикс, заканчивавшийся маленькой дверкой, обитой драным дерматином. Стучаться философ не стал. Просто открыл дверь и, прижав палец к губам, протолкнул студентов в открывшийся полумрак. Помещение, по всей видимости, когда-то было репетиционным залом народного театра. Несколько рядов скамеек из гнутой фанеры, низкая сцена, раздвинутый бархатный занавес на натянутой проволоке и свет, льющийся из двух маленьких софитов. «Крепостной театр», — почему-то пришло в голову Димону.
Стараясь не шуметь, друзья устроились в заднем ряду и стали наблюдать за происходящим. Сидевшая на краю сцены некрасивая девушка в очках сосредоточенно листала толстую тетрадь и, видимо, готовилась к выступлению. За ее спиной, за столом, покрытом длинной черной скатертью, сидели трое в красных плащах с капюшонами. Пламя трех свечей, горевших в стеклянных банках из под майонеза, отбрасывало причудливые тени на стену за спинами сидящих. Над их головами висело белое полотнище с черными старорежимными буквами, повторяющими шрифт названия газеты «Правда»: «Вы счастливы, потому, что свободны! Можете писать ВСЕ — вас никто никогда не напечатает». Все это, а также череп с костями, нарисованный на черной скатерти, производило жуткое впечатление и немного напоминало инсталляцию «Суд инквизиции» в Музее религии и атеизма.
