— Слушаю, матушка… Да, матушка… — выпученными от ужаса глазами он смотрел на своих гостей. — Сантехники из Нарвы… Так точно — без благословения… Слушаюсь.
Гена спрятал телефон в карман и обреченно махнул рукой в сторону двери:
— К себе требует. Надо идти. От нее не спрячешься.
Вышли из подсобки и, уже не таясь, двинулись к одноэтажному каменному корпусу в глубине двора. Потоптавшись на крыльце, Гена робко постучал и, стащив с головы вязаную шапку, заглянул внутрь.
— Ты, Геннадий, ступай — потом с тобой поговорим, — раздался властный женский голос из за двери. — А гости твои пусть проходят.
Пожав плечами, Миша отодвинул Гену в сторону и прошел внутрь. Колян протопал следом. В маленькой прихожей никого не было, а через открытую дверь был виден кабинет матушки. Здесь уже не было мебели из ИКЕА — помещение было обставлено в стиле сдержанной роскоши. Покрытые темным лаком доски пола гармонировали с явно антикварными книжными шкафами и кожаным диваном с высокой спинкой. Хозяйка кабинета сидела за элегантным письменным столом в стиле модерн с тщательно отреставрированным растительным орнаментом, опоясывающим массивные тумбы. Не поворачиваясь к гостям, она внимательно смотрела в стоящий перед ней большой монитор. В свете экрана ее белое вытянутое лицо напоминало маску театрального злодея. Нос с горбинкой и черный головной платок с вырезом для лица делали ее похожей на хищную птицу. Матушка щелкала мышью и ничего не говорила. Пауза, видимо, нужна была ей для психологического давления на мнущихся в дверях визитеров. И это ей удалось — Миша вдруг почувствовал, как знакомая с детства судорога подкатила к горлу, а руки стали холодными и влажными. Белое лицо с орлиным профилем, черная одежда, полумрак — все это делало хозяйку невыносимо похожей на ужасного Игоря Кио. Закрыв глаза, он прислонился к дверному косяку и попытался унять предательскую дрожь в коленях. «Бежать все равно некуда. Надо изменить ход мыслей. Как там Лариса говорила… десенсибилизация? Что меня напугало? Черный платок… А как он называется?» — мысли путались, но судорога стала проходить.
— Апостольник, — неожиданно произнес он.
— Что? — монахиня наконец оторвалась от монитора и повернула голову к гостям.
— Ваш головной убор называется апостольник, — прохрипел Миша и попытался улыбнуться.
— Надо же — какие нынче эрудированные сантехники пошли, — без тени улыбки произнесла хозяйка. — Рассказывайте — кто такие?
— Сантехники из Нарвы, — хором откликнулись гости.
