– Коленька!
– Разрешите доложить, господин подполковник! Ваше приказание выполнено…
Сверкнул карими глазами корнет, потупился:
– Денис Васильевич! Теперь разрешите в бой! В схватку…
– В бой, говоришь? А ну-ка, зови сюда трубачей… И красный флажок на пику.
Красный флажок – это был сигнал: скачите за мною. Трубачи же… Трубачи заиграли отход! Отступление.
– Что же это? – водрузив на трофейную пику флажок, запечалился Коленька. – Мы что же это? Отступаем? Бежим?
Давыдов его не слушал. Тронув коня, помчался по склону холма вниз, к реке… за ним (а куда деваться?) и разобиженный вестовой – корнет Розонтов – с сигнальным флажком, дальше – трубачи, а уж за ним – все остальные. Кто смог… Нагоняя своего командира, неслись прямо ветром! Уланские кони выносливее, а гусарские – быстрее. Понимали – лихой подполковник с такой прытью бежать от врага не станет. Значит – задумал что!
И впрямь задумал. Вот уже совсем рядом заблестела река, вот уже и ольховник, а за ними… за ними – русские пушки! Все четыре батареи, приданные ахтырскому полку.
Подскочив, Денис вздыбил коня:
– Братцы пушкари, готовы?
– Готовы, ваш-бродь!
– Наших пропустим и…
Летела к реке золотисто-коричневая рать, за ней, преследуя – синяя. Гусары вырвались вперед, но и уланы не слишком-то отставали. Смеялись, орали, улюлюкали! А глаза аж светились от счастья. Это ж надо, так уделали москалей! Бегут, пся крев. Драпают. Так бы и до самой Москвы, а еще лучше – до Санкт-Петербурга. Вот вам разделы Польши! Русские, австрияки да пруссаки Польшу уничтожили, а Наполеон Бонапарт – возродил.
– Niech żyje imperator!
– Императору Наполеону – слава!
Так и орали уланы, так и летели, вне себя от счастья… Не заметили батареи… а когда заметили, так уже поздно было.
– Первая батарея… Пли!
Ахнули пушки. Просвистела над травою картечь.
Вторая батарея… Третья… Четвертая…
Словно какой-то недобрый великан скосил косой неудержимую польскую лаву! Вот только что были уланы… все такие из себя грозные, удачливые, веселые… И вот вам!
– Батарея залпом… Пли!
Слабый ветер не сразу уносил дым. Но куда стрелять, артиллеристы знали точно. Когда ж дым развеялся…
Императорские уланы представляли собой весьма жалкое зрелище!
Большая часть погибла – на поле брани вперемешку лежали и люди, и кони. Те же, кому повезло, чуть помешкав, повернули обратно… понеслись прочь… Кто смог. Очень и очень немногие.
* * *
– C’était merveilleux, monsieur le lieutenant-colonel! – подбрасывая в костер хворост, заходился в восторженном уважении юный корнет Розонтов. – Нет, право же, чудесно! Как вы их… как вы здорово все придумали с этими пушками.
