Охотничья заимка располагалась на небольшой полянке. Небольшая бревенчатая избенка с подслеповатым оконцем без стекол, закрывавшимся на ночь ставнями. К завалинке привалились старые широкие лыжи, подбитые рыжим лисьим мехом, удочки и снеговая лопата, такая же старая, как и лыжи. Никаких французов поблизости видно не было, да и вообще заимка производила впечатление пустой.
– Похоже, нет там никого, – придержав коня, Давыдов отвел рукою ветки красной от ягод рябины…
Тотчас же прозвучал выстрел! Пуля пролетела вверху, метрах в двух от подполковника.
– Из окна палят, ваш-бродие, – тихо заметил вахмистр. Старый седоусый гусар Евсей Михалыч Васенцов. Все звали его Михалыч и весьма ценили за боевой опыт и неустанное доброе слово. – Я сейчас сзади обойду и…
– Хорошо, – Денис пригладил бородку и погнал лошадь чуть в сторону, чтоб не так было легко попасть.
– Je ne cédera pas, maudits barbares! – внезапно закричали из избы. – Ne cédera pas, au moins vous serez Bonaparte lui-même.
– Французы! – ахнул вахмистр. – Чего они такое орут-то?
Денис прислушался:
– Похоже, орет только один. И вряд ли это француз. Наоборот. Обзывает французов варварами и кричит, что не сдастся даже самому Бонапарту!
– Эко! – покачал головой Васенцов. – И все же я обойду…
– Давай… Хотя! – подполковник вдруг улыбнулся. – А не тот ли это, кого мы ищем? Погоди-ка…
Приложив руки ко рту рупором, гусар громко закричал:
– Эй, там! С чего вы взяли, что мы французы!
– Хорошо говорите по-русски, сволочи!
Снова прозвучал выстрел, сбил гроздь рябин.
– Да хватит уже вам стрелять! – возмутился Давыдов. – Вы, верно, Арсений? Ваша сестра просила…
– Я-то Арсений! – в окне показалось чье-то бледное узкое лицо. – А вот вы кто?
– Я – подполковник Давыдов, Денис, – приосанился Дэн. – Из ахтырских гусар.
Маячившее в окне лицо тотчас убралось, вместо него вновь блеснул пистолетный ствол… Да сколько ж там пистолетов? Два ствола уже выстрелило. Этот – третий. Вряд ли Арсений успел их так быстро перезарядить. Или… или он в избе не один? Есть еще кто-то?
– Говорите – Давыдов, гусар, – напряженный голос Арсения звучал с явной насмешкой. – Ну, ежели так… Докажите! Прочтите стихи.
– Да извольте! Какие вам стихи? Любовные, военные?
– Да любые! Только прочтите…
– Ну…
Поэт откашлялся:
Обжоры, пьяницы! хотите
Житье-бытье мое узнать?
Вы слух на песнь мою склоните
И мне старайтесь подражать.
Дверь отворилась, и на пороге возник лохматый молодой человек в пенсне, грязных панталонах и порванном на локтях сюртуке. В левой руке его дулом вниз был пистолет, правая же кровавилась раной.
