Олли издал смешок.
– Да. Хотя я не мог не заметить, что ты больше не приходишь.
– Ага, там работает настоящий придурок. Он ведет себя так, словно я невидимка, когда мы встречаемся в школе.
– Интересно. Потому что в школе есть одна дура, которая тоже меня игнорировала.
Макани будоражила легкость, с которой они болтали, но в ее смехе послышалось сожаление.
– Это было глупо с нашей стороны, а? Эти предположения.
Олли согласился без раздумий:
– Невероятно.
– Мы можем сейчас поговорить начистоту?
– Я хочу, чтобы мы честно разговаривали всегда – и в настоящем, и в будущем.
Макани почти улыбнулась, но улыбка исчезла еще до того, как появилась. Ее голос зазвучал суровее:
– Слушай, я хочу продолжать с тобой общаться, только если ты хочешь, чтобы все было по-настоящему, и будешь проводить со мной время. Если просто собираешься меня трахать, я вне игры.
– Стой, – выдохнул Олли. – Нет. Нет. Я никогда не хотел только этого. Просто так случилось. Я вообще не знаю, как это произошло.
– Думаю, мы оба виноваты, – сухо ответила Макани.
В телефоне снова повисло напряженное молчание.
– Итак, – продолжил он, – только честно… я тебе нравлюсь?
– Честно говоря… да.
Долгая пауза. Или, возможно, Олли снова переводил дыхание.
– Честно говоря… ты мне тоже нравишься.
Уже давно Макани не испытывала настоящего счастья, поэтому забыла, что иногда от него может быть так же больно, как и от грусти. Признание Олли пронзило ее сердце, словно искусно брошенный нож.
Благодаря этой боли она почувствовала себя живой.
Они проговорили несколько часов. Пока руки Макани не заболели от постоянного держания телефона и ночные сверчки не умолкли, отправившись спать. То, что Олли не знал о ее прошлом, стало облегчением. Им нужно было поговорить начистоту. Но только о том, о чем нужно говорить.
Родители Олли были фермерами, у них была дружная семья. Примерно через месяц после несчастного случая полиция отдала его брату, которого только что приняли на работу, старую патрульную машину взамен полностью разбитой старой. Это был щедрый подарок. Когда Олли исполнилось шестнадцать, Крис подарил ему эту машину на день рождения. Олли презирал «форд краун виктория» и потерю, которую он символизировал, но ездил на нем из уважения к брату и из-за необходимости в машине. Он говорил о своих отношениях с Крисом: натянутых, порой отеческих, раздражающих, а она рассказывала о таких же непростых отношениях с бабушкой.
– Что случилось с твоими родственниками? – Макани свернулась клубочком под одеялом. – Почему они не забрали тебя?
