Она едва сдерживала раздражение.
– Так, стоп! Если твоя теория верна, то ты тоже засранка. – Он остановился и одарил ее злодейской ухмылкой. – Что ты натворила, Янг?
– Неважно. – Макани закатала левый рукав. Ее рука была забинтована. – Тебе просто нужно знать, что я заслужила это.
Ее друзья пытались запротестовать, но она их прервала.
– Мы беспокоимся о твоей безопасности. Этот парень Терри не кажется хорошим, но ты доверяешь ему? Когда все закончится, сможешь пойти домой и остаться с ним?
– Нет, – ответил Закари на первый вопрос. Он смотрел на ее руку, которую она снова прикрыла. – Но да, я могу с ним остаться.
– Хорошо.
Закари не нравилось возникшее чувство страха. Он бросил косой взгляд на Олли. Одноклассники часто их сравнивали, делая их одним целым.
– А как насчет тебя? Ты тоже творил всякое дерьмо.
– Ага, – сказал Олли. – Но единственный, кому я всегда вредил, – это я сам.
– И твой брат.
Олли вздрогнул. Не такой уж он непроницаемый, в конце-то концов. Макани взглянула на него, словно пытаясь что-то понять.
Два очка, Закари.
– В фильмах всегда убивают тех ребят, которые занимаются сексом и употребляют наркотики, не так ли? – Закари выдавил еще одну ухмылку. – Так что, думаю, это означает: мы оба умрем.
* * *
– Ты не должен здесь находиться, – это была первая связная мысль, которую Калеб смог облечь в слова.
Фигура в капюшоне закрывала выход. В одной руке он держал плюмаж, в другой – нож.
– А где мне быть? – спросил Дэвид.
Его скучный, монотонный голос подходил его бесцветной внешности. Отсутствие человечности потрясло Калеба до глубины души.
Дрожа, он отступил назад.
– В полях. Или в чьем-то амбаре.
Дэвид шагнул вперед.
– Я не там.
– Как ты сюда забрался?
– Зачем мне на это отвечать? – Дэвид уронил плюмаж. – Что если ты сбежишь?
* * *
Оркестр начал играть, но музыка звучала отталкивающе-странно. Они перестали ругаться. Закари нахмурился.
– Что это? Почему я знаю эту песню?
Дэрби был просто поражен:
– Это песня выпускников. «Торжественный марш».
– Боже, – пробормотала Макани.
– Господи, – вырвалось у Олли.
– Кажется, у них нет в репертуаре похоронного марша, – заметил Дэрби.
Закари прислушивался к нараставшей музыке. С каждым припевом марш становился все более тревожным.
– Знаете, сегодня единственный раз, когда эту песню сыграют в их честь.
– Это так ужасно, – сказал Дэрби.
– Скоро все об этом забудут, – заверил Олли.
– Уж лучше бы они вообще не играли, – заключила Макани.
Толпа шла вперед. Казалось, на них таращатся все, ожидая, когда Макани присоединится. Она будто покорилась своему отчаянию. Словно у нее больше не было выбора. Хотя до сумерек оставался еще час, горожане зажгли свечки. Закари точно не знал, почему они не сделали этого возле мемориала. В послеполуденном свете пламя свечей казалось чем-то инородным.
