Но это не помогло.
Это был ее первый праздник в собственном доме — пускай квартира съемная, а елка у нее маленькая и искусственная, — и Рей думала, что он будет для нее особенным. Просто потому, что она теперь сама по себе, просто потому, что она ждет чуда.
До этого она знала только традиции детского дома и семьи попечителей, и ни то ни другое не было похоже на то, что она видела по телевизору: вся семья вечером в полном сборе, сидит на ковре в свете разноцветных огней и разворачивает подарки, обмениваясь пожеланиями, объятиями и поцелуями.
Ей казалось, что, хоть ее семья по-прежнему состоит из нее одной, она все же почувствует легкость и тепло, как будто ее поздравляют близкие люди. В худшем случае — не почувствует ничего.
Но Рей не была готова к тому, что надежда и вера в чудо так быстро обернутся опустошением и отчаяньем. Наверное, еще никогда в своей жизни она не была так зла, так обижена и так предана бросившими ее родителями.
Они задолжали ей всю любовь и все эти семейные праздники, которых у нее никогда не было. Они были где-то там и, может быть, даже обменивались каждый год подарками на полу перед елкой: друг с другом ли или с другими людьми.
Еще никогда в жизни ее так не одолевала мысль: почему ее бросили?
— Книгу Жизни купить не желаешь? Вижу, тебе она необходима! Только сегодня предпродажа, завтра цена будет уже совсем другой.
Рей даже не сразу поняла, кто это разговаривает с ней, и, лишь оглядевшись по сторонам, увидела низенькую желтолицую старушку в огромных очках и меховых наушниках, кутающуюся в шаль. В руках та держала большую корзину с книгами.
— Книгу жизни? — переспросила Рей хоть и упавшим голосом, не в состоянии быть дружелюбной и улыбчивой, но все же не пройдя мимо молча.
— Твоей жизни. Заглянешь в конец — узнаешь, как и когда умрешь, заглянешь в начало — прочтешь все о своем детстве.
Старушка улыбалась ей как родной, и решимость Рей дрогнула.
— А сколько стоит?
— Так в том-то и дело, — улыбка женщины стала еще проницательнее. — Ты сама назначаешь цену. Сколько дашь — столько и возьму.
Рей посмотрела на книги, на их алеющие обложки и на золотое тиснение незамысловатых виньеток поверх. Вообще-то, у нее была еще кое-какая наличка в кармане.
— Много не дам, — призналась она с сожалением.
Старушка согласилась одними глазами и пожала плечами.
Рей купила книгу.
* * *
Бен сидел в кресле, в темной комнате, в тишине.
На коленях лежала Книга его жизни, но он все не решался ее открыть. Пролистывал, не заглядывая в страницы, откладывал в сторону, уходил на кухню, но все же возвращался, садился все в то же кресло и клал книгу на колени.
