— Неужели тебе хочется? Я уже бог знает сколько времени не чистила зубы.
— Я тоже, так что, думаю, мы в равном положении.
Вместо ответа Гита приподнимает голову. Их предыдущий беглый поцелуй поджег годовалый запас страсти. Теперь вырвались наружу сдерживаемые желания. Они хотят большего друг от друга.
Лай собаки где-то поблизости вынуждает их прерваться. Они знают, что собаку сопровождает охранник. Лале встает и притягивает к себе Гиту. Один последний поцелуй, и они убегают в относительную безопасность лагеря, в толпу, в которой могут раствориться.
В женском лагере они замечают Дану, Ивану и Силку и направляются к ним.
Лале бросается в глаза, насколько Силка бледна.
— Силка здорова? — спрашивает он. — Она неважно выглядит.
— Здорова, насколько это возможно. В этих обстоятельствах.
— Она больна? Нужны лекарства?
— Нет, не больна. Тебе лучше не знать.
Пока они подходят к девушкам, Лале наклоняется к Гите и шепчет:
— Скажи. Может, я помогу.
— Не в этот раз, любовь моя.
Девушки окружают Гиту, и они уходят. Силка, опустив голову, тащится следом.
Любовь моя!
В эту ночь Лале, лежа на своей койке, чувствует себя необыкновенно счастливым.
Гита свернулась калачиком на нарах рядом со спящей Даной. Широко открытыми глазами уставившись в темноту, она вновь переживает те мгновения, когда лежала с Лале: его поцелуи, томление тела, жажда продолжения. С горящим лицом она рисует себе их следующую встречу.
На внушительной кровати под балдахином Силка лежит в объятиях Шварцхубера. Он ласкает ее тело, а она невидящими глазами смотрит в пустоту, оцепенев и ничего не чувствуя.
Личная столовая в Освенциме. Хёсс сидит за красивым столом, накрытым для одного. Изысканная еда подана ему на тонком фарфоре. Он наливает в хрустальный бокал «Шато Латур» урожая 1932 года. Поболтав вино в бокале, он нюхает его, затем отпивает. Он не допустит, чтобы напряжение его службы помешало ему наслаждаться маленькими удовольствиями жизни.
Пьяный Барецки вваливается в свою комнату в казармах Освенцима. Распахнув дверь ногой, он спотыкается и неуклюже падает на кровать. С трудом снимает портупею с револьвером и перекидывает ее через столбик кровати. Распростершись на постели, он чувствует, как прямо в глаза ему светит верхняя лампа. После безуспешной попытки подняться он неловкой рукой вытаскивает пистолет из кобуры. Со второго выстрела он приканчивает непокорную лампу. Пистолет падает на пол, и охранник вырубается.
