Около двух часов Халлахан, вооруженный старым биноклем, который он раскопал в подвале, разглядывал другой берег.
— По-прежнему ничего? — спросила Мэйдж. Она сидела на скале, опершись локтями о колени и подперев руками подбородок.
— Ничего, — ответил историк. — Но удивляться не приходится: слишком густой туман. Тропинка от моста хорошо видна, но наверху, над утесом совсем другое дело. Да и странно, если бы кто отправился гулять по скалам в такую погоду…
Мэйдж осмотрелась кругом, и ей опять показалось, что она видит сон. Их окутывал жемчужно-серый туман, и весь островок в бледном свете еле пробивавшегося солнца казался каким-то фантастическим. Тихий теплый день — полная противоположность вчерашним треволнениям. Только шум прибоя и очень легкий ветерок, а в остальном — почти небывалое в этих местах спокойствие.
— Смотрю, смотрю, — произнес Халлахан, — и начинает казаться, что вижу какие-то тени…
— Дядя Джерри мне рассказывал, будто здесь много привидений.
— Верно, в этих краях немало таких легенд… Но у меня начинают уставать глаза.
Халлахан опустил бинокль и присел рядом с Мэйдж.
— Странные места, не правда ли? — спросил он, помолчав минутку.
— Да… Прямо колдовские. Но мое суждение, боюсь, не беспристрастно. Я сохранила о них детские воспоминания, которые сильно на меня повлияли — только, увы, не в лучшую сторону. Такое было облегчение возвращаться после этих жутких каникул!
— Сколько же вам было лет?
— Около десяти. Я была здесь вдвоем с дядей Джерри. Я думала… думаю, ему нравилось мучить меня и пугать.
— Должно быть, он шутил?
— Может быть, но мне-то все равно было страшно!
— Вы, кажется, дурного мнения о нем, мисс Пирсон. В таком случае почему же вы приняли его приглашение?
— Если бы я знала… — вздохнула Мэйдж.
Халлахан задумчиво погладил седую бороду и сказал:
— Собственно, я, как уже говорил, был с ним едва знаком. Но люди, по-моему, рисуют довольно неприятный его портрет.
— А вы, говорят, во всех видите только хорошее!
— Может быть… Но до сих пор мне это неплохо удавалось.
— А что вы думаете о Горацио?
— Это, конечно, совсем другое дело. Он человек больной…
— Возможно, только ничего хорошего в нем нет.
— Откуда вы знаете? Вы же его никогда не видели.
— И слава богу, потому что… Да нет, как же! Мы же видели его вчера в деле, в его главном спектакле, где он сначала играл роль моего дяди, потом инспектора полиции! И это, понятно, не говоря о двух убийствах! Да, это большое искусство, надо признать! Несколько часов подряд он держал нас в напряжении, водил за нос, направлял по всем изгибам своего безумно-хитроумного плана…
