С другой стороны, нельзя представлять ситуацию, сложившуюся в процессе описываемой дискуссии так, как будто чаша весов на данный момент решительно (склонилась в пользу сторонников «короткой хронологии»: в 2004 году фубликована статья С. Антон и К. Суишера (Anton & Swisher, 2004, after P. Nikitas & Е. Nikita, 2005. P. 604), в которой авторы проводят переоценку! датировок древнейшего эпизода появления человека в Сангиране и приходят к выводу, что на Яву первые люди пришли во всяком случае раньше 1,6 млн. лет.
Автор данной работы, как уже говорилось, продолжает пока придерживаться датировок К. Суишера как основы рассуждений о времени и характере первой миграции ранних Homo, в порядке рабочей гипотезы, основываясь на следующих фактах: 1. датировка останков Н. habilis pre-erectus в Дманиси (1,7–1,8 млн. лет) не вызывает сомнений и, в то же время, точно совпадает с «возрастом» черепа из Моджокерто, причем материалы обоих местонахождений имеют сходные черты, что наводит на мысль о практически едином «взрывном» эпизоде «исхода» из Африки; 2. широтный характер расселения на восток и «привязанность» древнейшей азиатской популяции Homo, специализированной в отношении береговой пищевой стратегии к прибрежным районам обеспечивали значительную скорость продвижения, что должно было позволить гомининам южной ветви миграции «не отстать» от своих северных собратьев; 3. отсутствие бесспорно доказанной связи датировок К. Суишера с яванскими находками, конечно, может вызвать сомнения, но не дает еще оснований для категорического отказа от этих датировок; 4. чрезвычайно большая древность археологических материалов нижнего палеолита Индийского субконтинента (Риват), если она будет подтверждена, может служить доказательством успешного преодоления гомининами, двигавшимися на восток, практически половины пути до Индонезии; 5. можно ждать новых интересных результатов, полученных методом компьютерного моделирования, но метод сам по себе новый и, возможно, в применении к данному сложному случаю какие-то детали разработки материала не были адекватно учтены. В частности, нужно заметить, что П. Никитас и Э. Никита в упомянутой работе, по их собственным словам, не включили в программу такие факторы, как изменения климата, растительности, колебания уровня моря и пищевые предпочтения (Nikitas & Nikita, 2005. P. 615). Исходя из приведенных выше рассуждений о важной роли пищевой стратегии и береговой адаптации в определении характера движения гоминин на восток после «исхода», можно заключить, что
