— Говори.
— Если со мной случится летальное происшествие, — Нила засмеялась и два женских голоса слегка растрясли глубокую ночную тишину, — умоляю тебя, милая Фрая, не позволяй никому ломать мою грудную клетку и срывать кожу с лица. Ничего нового там не обнаружат. А некрасивой я останусь навсегда, — на секунду повисло обоюдное молчание, — я серьезно. Вот представь. Жила я такая, красивая и умная, а потом — бац! Какой-нибудь полудурок, типа Птолемея, возьмет и разберет меня на части. И подумает он: «Фууу, такая красивая, а так воняет», — Фрая рассмеялась, — ты не смейся, я же серьезные вещи объясняю! — настаивала Нила, подавляя улыбку, — ты же с сонными работаешь, а я все. С теми, кому можно вытаскивать мягкие мозговые оболочки и рассматривать, словно калейдоскоп, их прозрачность, мутность, кровенаполнение, экссудат и все прочее желатинообразное нечто, что когда-то выдавало глупости, шутки и мудрость. Понимаешь? — Нила улыбалась. Она взяла женщину за руку и притянула к себе, — слушай меня очень внимательно. Если ты любишь меня взаправду, охраняй меня, пожалуйста. Оставь мое тело таким, какое оно было, что бы не случилось при переходе туда, — Нила подняла палец вверх и прищелкнула языком, — и еще очень важное, — женщина заговорила шепотом, почти у самого уха союзницы, чувствуя скулами и лобной частью приятное щекотание от темных прямых волос, которые благоухали чем-то свежим и определенно фруктовым, — если я впаду в терминальное состояние… не вытаскивай меня из того запределья, в котором я буду. Просто отпусти. А еще лучше — помоги.
— Идиотка. Я не собираюсь тебя убивать, — грубо отозвалась Фрая, всплеснув руками.
— Дурочка! — парировала Нила, — я не прошу тебя меня убивать! — она снова взяла в свои руки загорелые, крепкие руки подруги, — ну, поговори со мной там. Направь, что ли. Выведи, короче, меня к свету. Договорились? — Нила серьезно посмотрела в глаза кареглазой женщины, — пожалуйста. Ты будешь моим… — Нила мечтательно вскинула голову, — …Доктором Сон, — и улыбнулась, целуя мягкие губы.
* * *
— Зачем вам ехать в такую рань? — Фрая вышла на кухню, кутаясь пледом и щуря одолеваемые сном глаза.
— Я хочу выехать утром. Как можно раньше. Потому что не люблю дорог. А еще ты сама прекрасно знаешь, что водитель из меня так себе, — Нила была уже собрана, чемодан стоял у двери в прихожей, а по кухне разносился аромат свежего какао. — Когда я с тобой, мне спокойно, — Нила обняла Фраю и небрежно потрепала по голове, — но сегодня особая поездка. Даже не знаю, за кого я переживаю больше всего: за маму или собаку? — обе рассмеялись усталыми и сонными голосами. — Не переживай! Я буду аккуратна. Именно поэтому раннее утро — лучше всего! Меньше всяких уродов на дороге и мама, надеюсь, будет еще сонная и уволит меня от своей болтовни, — Нила допила какао и положила руки на плечи все еще сонной женщины, — ей Богу! Порой я вообще не понимаю, о чем она говорит. А главное — говорит она много. Я бы сказала, без умолку! И откуда только берутся темы? Точнее нет, темы отсутствуют напрочь! Но поток слов. О! — Нила закатила глаза, улыбаясь так светло, словно маленькая девочка, рассказывающая о своей маме, как о загадочном животном, — и так всю жизнь, ты представляешь? Чудеса, — женщина поцеловала подругу в точеные скулы и отпустила, — все, мне пора. Будь умницей. А то приеду, и выпорю, как следует!
