Перейдя реку, направились вдоль берега. Этот берег был не крут, но заметен рыхлым снегом, и им не хотелось лезть напролом. Саворин то и дело размахивал руками, согреваясь.
— Как бы не заблудиться, — проговорил тревожно Пряхин, оглядываясь и потирая озябший нос.
— Чего? — спросил Саворин и, найдя наконец пологий совсем берег, выбрался на поле. Здесь дуло еще сильнее, не видно было ни зги. Упругие снежинки, с шелестом прокатываясь по твердому насту, ударялись друг о дружку и сиротливо разлетались в разные стороны, и, казалось, говорили людям: вот как мы одиноки, вот как нам холодно. И, видимо, каждая твердая крупинка в отдельности жалобно стонала, пролетая с огромной скоростью в воздухе, и эта ее песня была печальна и грустна.
Они закурили. Как только остановились, буран будто с еще большей яростью набросился на них, слепя глаза, обволакивая вихрем снега, и каждый из них подумал, что в такую погоду лучше всего сидеть в теплом доме, лежать или пить чай, или смотреть телевизор.
— Тут председательский «газик» не пройдет, вездеход нужен, Коля! — громко крикнул Пряхин.
— Не, не пройдет! Застрянет!
— Лошадь только выручает! В космосе на спутниках, а на земле на лошади! Ох-х-хо, погодушка!
— Только на лошади, — Саворин потянул сильно носом и круто взял влево. Пряхин заметил, что чуть посветлело, поглядел на небо, удивляясь и не понимая, отчего бы это; стал различать огромную качающуюся спину Саворина и еще что-то впереди них, которое больше он, видимо, угадывал, чем видел, — то ли лес, то ли еще что.
— Вот он, дом-то! — крикнул Саворин, остановился, пропуская вперед Пряхина. С подветренной стороны домика не задувал ветер, но в воздухе висела, тревожно колеблясь и устремляясь то в одну, то в другую сторону, мелкая снежная пыльца, навеваемая бураном, было тут тихо, но только неспокойно шелестело рядом, в воздухе, и со свистом из-за угла вырывался ветер и бросал в поле клубящийся снег.
В полуоткрытую дверь в сени намело сугроб, и Пряхин, пытаясь переступить его, вдруг споткнулся и, неловко оступившись, ударился головой о стену, нашарил ручку двери и отворил.
«Врет, паразит», — подумал он, оглядываясь в темноте дома, никого не видя и всем своим продрогшим телом чувствуя холодную пустоту жилища, стащил шапку и, шаря руками вокруг себя, продвинулся к слабенько серевшему окну. Что-то было очень тихо, и Пряхин слышал, как стучит в груди сердце, осторожно пробирался к окну, натыкаясь на стол, стены, табуретку и, казалось ему, слышал только себя, ощущал только один шум — удары сердца в груди, и когда вдруг Саворин чиркнул спичкой, даже вздрогнул от неожиданности. И сразу увидел лавку вдоль стены и лежащего на ней человека, голова которого была укутана полушубком, левая рука полусгибом касалась пола, и кисть с растопыренными пальцами, похожими на тень, была неловко вывернута.
