Вдоль дороги потянулись темные длинные леса. Луна побелела совсем и неподвижно повисла над снегами и лесом. Сквозь деревья виднелось далекое, высверкивающее снежинками серебряное поле.
— Ты говоришь: задрали? — спросил Костя. — Совсем задрали? Как это?
— Очень даже просто, — отвечал дядя, оборачиваясь. — Косточков потом нашли и то мало.
— Ну? — не понимал Костя. — Не может быть?
— Вот и ну, — отвечал дядя, — Чего тут ну, когда все ясно. Вот я тебе покажу то место, а собаку порешили сразу. Знаешь лес Палладия?
— Ну, само собой.
— А котлован где и чуть в стороне, где огурцы сеяли, вот там. Знаешь?
— Ну?
— Вот там.
Проехали длинный темный лес. Костя вздохнул и перестал расспрашивать дядю. Он пристально всматривался в предметы, встречающиеся на дороге. Ему казалось, что за каждым кустом сидит волк. Но кругом было тихо, лунно, светло, точно днем.
Харлампий свернул на другую дорогу.
— Куда ты? — спросил Костя.
— Поехали, я покажу тебе.
— Зачем, ночь ведь? — удивился Костя, но свернул за дядей.
Дорога вилась через околок. Из кустов выскочил заяц, заметался и бросился в поле.
— Спурь[1], — сказал Харлампий.
— Не спурь, а заяц, — поправил его Костя.
— Все перепутал, — засмеялся Харлампий. — Слева соседи — молдаване, справа — тоже, все перепутаешь.
— Вон Кутузовка, — показал Костя.
— Видишь лес, осина и одна на отшибе — береза? — сказал Харлампий. — Вот там. Сейчас проедем.
По обе стороны дороги тянулись кусты, дальше поднимались могучие березы и осины. Свернули влево, показалась деревня.
— Вот угол леса, — проговорил Харлампий, снял шапку и остановил лошадь. — Здесь его…
Лошади забеспокоились. Каурая всхрапнула и дернула головой.
— Волки! — воскликнул Харлампий, и тут же его лошадь встала на дыбы. — Волки! — закричал Харлампий. — Волки!
На дороге были волки. На блестящей дороге они обозначились четко: стояли боком и глядели на едущих, повернув к ним головы. Волки сделали несколько шагов навстречу едущим и остановились. Они будто посовещались, а потом мелко, рысцой затрусили прочь — один впереди, два позади. Лошадь под Костей встала на дыбы, заржала и прыгнула в сторону. У Кости похолодела спина. Он никогда не видел волков, но много о них наслышался.
— Волки! — дико закричал он вслед за Харлампием и что есть силы заколотил ногами.
— Костя! — звал его дядя. — Ко-остя! Стой, Костя!
Ошалело крича, Костя неистово колотил лошадь руками и ногами, хотя она и так старалась во все свои четыре ноги. Лошадь делала огромные прыжки по топкому снегу, пока не вынесла на твердую дорогу, затем мимо котлована, мимо сада, редких пней и берез, бешено стуча копытами по укатанной дороге, летела прямо в село. Костя не оглядывался, ему все чудилось, что вот сейчас-сейчас волки прыгнут сзади прямо ему на спину, и он, Костя, молодой парень, рухнет оземь, ломая себе шею. И рассказ дяди о мужике, которого съели волки, приобрел для него осязаемую явь.
