— Не бойтесь, — настаивал он. — Я не причиню вам вреда.
Ладони, как назло, болезненно заныли. Вчера и вовсе лопнул волдырь на пальце: растерла поводьями, даже перчатки не спасли.
— Не касаться, — напомнила я, протягивая руки.
— Я помню. — Браден принялся рыться в сумке на бедре. — Приказы князя не нарушают.
— Так уж и не нарушают?
— Расплата неминуема.
Оруженосец выудил пучок ярко-изумрудной травы, в которой я узнала верноцвет. Пробормотал под нос заклинание, растер стебли пальцами и развеял над моими ладонями. Руки словно опалило жаром, они посветлели и перестали зудеть. Волдырь мгновенно затянулся, оставив после себя только белую кожицу. Что-то подобное делали братья, когда получали ссадины, но так быстро те не заживали.
— Спасибо, — нарушила я обещание второй раз. — Ты лекарь?
— Нет, — покачал головой он, — но я немного разбираюсь в лекарской магии.
— Значит, ты лечишь князя? — поинтересовалась я будто между делом. Нужно узнать о слабостях Кейна Логхарда и передать их князю Броку. Артанская армия держится на своем полководце. — Когда ему плохо.
Браден нахмурился:
— Князю не бывает плохо.
— Но вчера его настигла какая-то магическая хворь…
— Магических хворей не бывает.
— Я плохо разбираюсь в магии, но… Это было что-то странное.
— Лучше спросите у самого князя, леди, — резко ответил он и направился к лошадям.
Я мысленно выругалась: что-что, а дипломатия никогда не была моим коньком. Но нужно решаться, иначе не получу ответы на свои вопросы.
— Амелия, — выдохнула, догнав его. — Меня зовут Амелия.
Лицо оруженосца смягчилось, мне подарили улыбку и поклон.
— Рад знакомству, леди Амелия.
Любезно беседовать с врагом было странно. Очень странно. Но Браден не вызывал у меня омерзения, как огненный маг, или жгучей, сжигающей нутро ненависти, как артанский князь. А своей улыбчивостью напоминал моего младшего брата, Оуэна. Ему даже шел забавный акцент.
— Откуда ты знаешь нифрейский? — поинтересовалась я, когда мы отправились в путь. Мрака поблизости не было, и я чувствовала себя спокойнее.
При дворе княгини ценилась образованность, поэтому мать учила нас с детства нескольким языкам. Но вряд ли нифрейский широко распространен: наша страна была достаточно закрытой.
— От князя, — удивил меня оруженосец. — Я быстро учусь.
Откуда Кейн Логхард знает язык, можно было только догадываться. У него, кстати, акцент был почти незаметен и проявлялся, только когда он начинал рычать. Или когда приказывал…
Больше расспрашивать не стала, чтобы не нарваться на очередное «князь объяснит лучше».
