Взгляд Мрака задержался на моем лице. Все внутри перевернулось, особенно когда глаза сверкнули знакомым инеем.
— Я приказал приготовить шатер и развести огонь, — он шагнул ближе, навис надо мной, как Великие горы, — а не разгуливать по лагерю.
Я едва не задохнулась от гнева, запрокинула голову и процедила:
— Вы не запрещали… разгуливать, чтобы собрать ветки. Так что я всего лишь выполняла ваш приказ.
— Раздевайся.
Из меня словно выбили весь воздух.
— Что? — переспросила ошарашенно.
— Снимай одежду. Всю. — В рычание зверя ворвалась угроза. — Хочу рассмотреть получше… свою рабыню.
Мир перед глазами покачнулся, сжался до точки, во рту пересохло. Тело под его взглядом словно заледенело.
— Нет, — отрезала я, сложив руки на груди.
— Подчиняйся, если не желаешь нового наказания.
Я сглотнула, но не пошевелилась. Наказание… Пусть лучше так! Лучше так, чем раздеваться перед ним и снова терпеть его прикосновения. От замка Норг мы теперь далеко, до Роуз ему не добраться, а я все стерплю. Стерпела один раз, стерплю снова.
Молчание, за которым отчетливо слышался треск дерева в костре, было недолгим. Мрак вытащил короткий клинок из ножен на поясе и шагнул ко мне.
— Не желаешь раздеваться сама, я тебе помогу.
По голосу Мрака сложно было понять, зол он или нет. Он словно целиком состоял из осколков льда. Какой стороной ни повернешь — можно порезаться. У меня не получалось быть такой холодной, скорее колотило от жара. Особенно когда он обхватил меня за талию и прижал клинок к шнуровке, надавив на плотную ткань и заставив задрожать от жара рук, от жара ненависти, проросшей в душе.
Я замерла, окаменела. Дернуться посильнее — и кинжал войдет точно в сердце. Наверное, это будет больно, но быстро. А потом? А потом ничего не будет. Не такой судьбы я для себя хотела. Но самое страшное — вместе со мной погибнет Древо. А если раздеться… что может случиться? Со мной, но не с Древом, спасением целого народа. Все эти мысли пронеслись в голове, заостряясь на одной. Монстр! Какой же он монстр!
— Не трогайте! — прошипела, уперев руки в мужскую грудь. — Не прикасайтесь ко мне.
Голос дрогнул, и за нотки страха в нем я готова была проглотить собственный язык.
— Я сделаю это сама.
— Хорошо, — довольно прозвучало в ответ.
Он легко отпустил меня, убрал нож и отошел в другую часть шатра, где опустился на шкуры и вперил в меня холодный взгляд. Колени подрагивали, единственной мыслью было броситься к выходу, но сегодня мне уже прекрасно показали, что далеко не убегу. А с князя станется придумать потеху для всего лагеря.
