19 июля
Работа кипит. Подходят партии запасных. Пьяных нет. Особого унынья, за исключением редких случаев, — незаметно. Большинство серьезно, меньшинство — веселится и с шутками является на свой старый казарменный двор, покинутый ими так недавно.
Запасные этого года довольны.
Это и лучше, что война теперь будет, — разъясняет один лихач-парень в щегольской одежде.
По крайности еще ничего такого не завели, чтоб бросать жалко было.
Для тех-то, кто ране нас ушел, вбеcперечь тяжельче, потому с насиженного уходить надоть!
Да и правда. Для нас, людей, живущих войной и ее ожиданием, грядущая война будет лишь периодом кипучей работы, более рискованной, чем в мирное время. Ну, а для пахаря, для мелкого торгующего, служащего и всех этих тысяч и тысяч — призываемых?
И все-таки они идут молодцами. И все озлоблены против «немца». Даже и те, кто и немцев-то почти не видал.
Великая вещь война — которая созрела в душе народа.
И все эти поговорки:
Что русскому здорово, то немцу — смерть, и песенки про «Немца, перца, колбасу» и пр.
Все это, выливаясь в общую чашу народного недовольства немцами, — все всколыхнуло и претворило полускрытый смех в явное негодование. Начались манифесты, но в слабом размере.
20 июля
Вот она! Война, которую ждали так долго. Долго она висела над нами.
Ну, что же, чем скорее и сильнее стряхнем мы ее с плеч России, тем лучше.
Теперь уже все вырешено. Еще вчера и третьего дня мы боялись, чтоб мобилизация не кончилась впустую. Какая громадная разница с прошлой войной! Офицеров на улицах встречают с восторгом. Качают и носят на руках.
26 июля
Прошла неделя почти, как я не брался за свой дневник. Началась мировая война.
Столько впечатлений сразу, что буквально не знаешь о чем писать.
О том ли громадном, неслыханном воодушевлении, которое охватило нашу родину; о той ли колоссальной созидательной работе над пополняющей свои боевые ряды армии; о своих ли личных переживаниях… Но в это время живешь жизнью толпы и личные впечатления и переживания как-то ускользают, не фиксируются в уме. Все почувствовали себя не «обывателями», а «гражданами» и, в качестве таковых, живут широкой жизнью, захватывающей интересы целого мира. Хотя есть и оставшиеся «обывателями». Не далее как вчера закрыты три магазина за самовольное повышение цен. Офицерские магазины полны народа. Всякие крючки, ремешки, антабки и свистки берутся нарасхват и втридорога.
Кое-кто из более опытных не покупает ничего, а только исправляет старое, заменяя старые ремешки крепкой сыромятиной. Так-то, пожалуй, надежней будет! А все эти новые и новейшие снаряжения только полопаются зря и будут брошены в первом же деле.
