— Послушайте, — спросил Джемал, — что вам известно о Сталине? Когда он умер, вы наверное в первый класс ходили.
— Действительно, — подхватил я, — почему вы его любите? Ведь не могли не слышать, скольких людей он погубил, сколько зла принес миллионам семей?
— Погубил? — переспросила девушка. — Ну и что же! Может, правильно сделал! Может, без этого наша страна не стала бы такой могущественной! И вообще, — категорически заключила она, — русским нужен кнут!
— Но вы знаете, что по его приказу уничтожали наших лучших полководцев, ученых, писателей? В тюрьмах и лагерях пытали людей, издевались над ними… И над женщинами тоже.
— Не агитируйте меня! — закричала она. — Говорите, женщин мучили? Ну и пусть мучили! Да я, если бы Сталину понадобилось, грудь себе дала бы отрезать! Ясно?
Мы молчали. Выйдя из машины, Леван Гогоберидзе сказал:
— Если у вас в Москве попадаются такие, то что же удивляться нашим националистам?
Но вернемся к тбилисским событиям. В 1956 году первый секретарь ЦК КПСС Грузии Мжаванадзе запретил отмечать день смерти Сталина траурными митингами. Не думаю, что это решение исходило от него лично, ибо он никогда не отличался самостоятельностью. Ставленник Хрущева, даже его родственник, кажется, шурин, он всю жизнь прожил на Украине, был кадровым армейским политработником. Несмотря на неплохой в общем характер, грузинам он не полюбился. Во-первых, Мжаванадзе стал наместником Грузии после антисталинского XX съезда. Во-вторых, его жена, украинка, слишком откровенно наживалась — за казенный счет строила особняки для себя и своих детей. В третьих, Мжаванадзе почти не знал родного языка и, общаясь с каким-нибудь чаеводом или виноградарем через переводчика, возбуждал язвительные насмешки. Наложенное им «вето» на траурные митинги вызвало неожиданно бурную реакцию. В Тбилиси начались массовые демонстрации. Целую неделю не работали, не учились, а митинговали. По улицам текли колонны демонстрантов с транспарантами: «Слава великому Сталину!», «Ленин и Сталин — навеки с нами!». Студенты университета несли портреты Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. На площади имени Ленина (раньше — имени Берия) не прекращались выступления ораторов, поднимавшихся на широкую правительственную трибуну и провозглашавших Сталина великим продолжателем ленинского дела, кричавших, что не позволят Хрущеву и Микояну поссорить русский и грузинский народы. Среди ораторов находились и искренние глупцы, и хитрые, знавшие, чего хотят, сталинисты, которые отлично понимали, что Сталина следует поднимать только вместе с Лениным и по-прежнему делать упор на нерушимую дружбу народов.
