Вместе с тем таким путем как бы подчеркивается «твердость» администрации в проведении объявленного курса, неутомимость в борьбе с врагами «американской мечты», в отстаивании «американских идеалов» и распространении их по всему миру. Этим поддерживается искусственно раздуваемый имидж — образ рейгановской администрации как сильной и динамичной власти, уверенной в своей мощи и в своей способности доводить до конца объявленные планы. На самом деле это не что иное, как игра на американском национализме. Расчет делается на то, что американскому обывателю импонирует политика удовлетворения его шовинистических наклонностей, избавления от чувства «национальной униженности», которую будто бы пережили американцы в связи с провалом вьетнамской авантюры и неспособности Вашингтона заставить иранцев вернуть американских заложников из посольства США в Тегеране.
Освящение этих идей авторитетом руководителей страны должно, по замыслу рейгановской команды, подчеркнуть якобы возвышенный характер устремлений Белого дома, привлечь к его поддержке общественное мнение страны. Таким образом, «большая ложь» американского империализма не просто прикрывается авторитетом ответственных государственных деятелей, которым, по представлению рядовых американцев, нельзя не верить в силу их положения. Она включается в набор истин, таких, как «демократия», «свобода» и т. п., которые для тех же американцев являются частью «американского наследия».
На примере клеветы о «советской военной угрозе» и о применении «советского химического оружия» мы видим, как «большая ложь» вводится в систему империалистической стратегии и как общее обоснование агрессивного милитаристского курса правительства США, и как стимулятор отдельных мероприятий и программ.
Едва ли не всякая новая антисоветская «инициатива» администрации Рейгана, обвиняющая Советский Союз в каких-либо нарушениях международного права, двусторонних соглашений и т. п., означает, что правительство Соединенных Штатов собирается предпринять шаги в сфере именно такого рода нарушений.
Например, вопрос о «мнимом превосходстве» Советского Союза в области вооружений был поднят до того, как в Вашингтоне сформулировали и преподнесли общественности план «довооружения» США. Постановка же вопроса была трамплином для скачка десятка дорогостоящих программ, на которых греют руки самые крупные корпорации.
Вопрос о «химическом оружии» Советского Союза был выдвинут также не из одного только стремления разжечь антисоветские настроения и укрепить классовые позиции империализма в области идеологии. Ларчик открывается просто: в начале 1982 года, то есть почти через год после выступления Хейга, президент Рейган объявил о решимости приступить к программе химического перевооружения. А ведь к этому времени США уже располагали самым крупным в мире арсеналом химического оружия. Его достаточно, чтобы уничтожить все население Земли, и не один раз. Но запасы оружия — мертвый капитал, они не могут давать прибыли монополиям, и Рейган пошел на то, чтобы химические концерны заполучили солидный кусок пирога военного бюджета.
