— А как у вас обязанности дома распределены? Хозяйством кто занимается?
— Обязанности… При чем тут это? Да у нас нет никаких обязанностей. Какое хозяйство? Хозяйство — это куры, утки, две свиньи, как у нас было в деревне. А в Москве — что? Убираться женщина приходит и она же готовит раз в неделю. Когда кончается ее готовка, прикупим что-нибудь… Сейчас же это не проблема. Вы что, думаете, Сенька из-за этого, что ли, на сторону? Да вы что! Он к быту вообще равнодушен. Знаете, есть такие мужики. У нас как? Бумажка какая упадет… Квитанция там ненужная… Так и будет лежать, пока Галя — это уборщица — не придет. Он и не заметит. Нет, дело не в этом. В чем-то другом… Может, я мало ценила его отношение? А как надо ценить? Не знаю. После Сашки я верность блюла. Так… Разная ерунда… Телевидение — такая история… Но это не считается. Да и Сенька не знает ничего.
Я вечером дома. Секс если ему — пожалуйста. Иногда приготовлю что-нибудь вкусненькое, бывает. Хожу с ним повсюду. И вот он говорит:
— У меня есть другая женщина. Говорю тебе честно. И ушел.
А я одна теперь, представляете?
И вот я думаю: как бы вернуть его, а? Такой вопрос. Есть же наверняка какой-нибудь способ, а?
Попробовала приворожить его, к гадалке ходила — не сработало. Ерунда это все. Надо как-то по-умному. А как, я не знаю. Может быть, вы посоветуете?
* * *
…Родители, наверное, меня любили: почти не били, кормили, одевали, ругали для порядка, но не очень сильно.
Любили, в общем. Только я им был совсем не интересен. Они вообще со мной не разговаривали: то ли времени у них не находилось, то ли желания, то ли просто не видели необходимости разговаривать с мелюзгой.
В тот день, когда я стал мужчиной и вышел на улицу, переполненный ощущением, что я теперь такой же, как все, настоящий взрослый, — как же мне хотелось рассказать об этом маме или отцу!
И не то чтобы я боялся, что меня будут ругать или не поймут. Этого как раз я не опасался. Просто я знал, что родителям на все это абсолютно наплевать и мне потребуется куча времени и сил только для того, чтобы заставить их на мне сосредоточиться.
Поэтому я рос с ощущением, что я а) плох и б) в связи с этим абсолютно никому не интересен.
У человека, который растет с таким ощущением самого себя, есть два пути: либо становиться все хуже и хуже, либо все-таки стараться выглядеть лучше.
И это не то чтобы выбор человека — это скорее выбор Бога: одних он склоняет к первому пути, других — ко второму.
