Мы забрались в осветившийся салон.
— Лэй, вы целы? Ребра не сломаны?
— Откуда мне знать? — Он проглотил две капсулы болеутоляющего, затем стянул куртку, рубашку и подал медицинский диагностер: — Проверьте кости.
Я прошлась щупом ему по бокам, спине и животу. Ушибы, трещина в ребре, порезы, оставленные сетью. Могло быть намного хуже. Я нанесла гель от ушибов и заживляющий, наложила фиксатор на ребро. Трещина — не множественные переломы, которых я ожидала, однако и она требует внимания.
— Шелла, признайтесь: что вы сделали с Конрадом? — спросил Лэй, одевшись.
— Подчинила себе. Это одно из умений эршелла.
— Вы подчинили Воина Скал? — переспросил он, потрясенный. — То есть… сделали своим рабом?
— Да. Потому что иначе он бы вас убил.
— Шелла… Нет, вы не понимаете, что натворили.
— Лэй, послушайте. Вы оба остались живы, и это самое главное.
Он с присвистом выдохнул сквозь зубы. Кажется, у него было много слов, которые просились с языка, но он их все удержал при себе. Лишь заметил:
— У вас руки изрезаны. И лицо.
Я тщательно, не торопясь, нанесла заживляющий гель на саднящую кожу. Закончу — и Лэй такое мне скажет… ох, лучше не знать.
И все-таки я закончила, и он убрал аптечку. Негромко, бесстрастно проговорил:
— Шелла, я объяснял: без ненависти для нас нет жизни. Мы с Конрадом оба мертвы.
— Лэй, не пугайте меня. — Сказать по правде, я уже изрядно испугалась, но старалась это скрыть. — Кроме ненависти, есть еще и любовь. Вы видели, как Конрад на меня смотрел? Это же не обыкновенное рабство, он влюблен до бесконечности…
— До полной утраты себя, — подхватил Воин Скал. — Полагаете, в такой любви есть жизнь?
Во всем мире жизнь именно в любви, только на Клементине иначе.
— Лэй, а что было делать? Смотреть, как он вас убивает, и не вмешиваться? А потом мне бы пришлось с этим кошмаром жить!
Он поморщился, как от боли.
— Шелла, простите. Это моя вина. Я не должен был вести вас по маршруту, когда настало время убивать. Однако вы нуждались в помощи, к тому же… — он осекся, умолк.
— Вы не упустили случай прибрать к рукам женщину-эршелла, — язвительно докончила я.
— Можете и так назвать, — согласился Лэй. — Сколько раз мужчины из-за вас теряли голову? Без счета? Я всего лишь один из них.
Никто до сих пор не признавался мне в любви столь спокойно и буднично. А я была так измучена, что не обрадовалась, не взволновалась, не огорчилась — вообще ничего не почувствовала. По-моему, в ту минуту Лэю тоже было все равно, как я отнесусь к его словам.
