— Виноват: я повел себя грубо, — продолжал Лэй. — Из-за Дастина был вне себя. Но я сделал то, к чему должен был привести этих теток сам Дастин. Он не сумел, и мне пришлось закончить его работу. Быстро и жестко.
— Это я все понимаю. Но что же с ударом эршелла?
— Эр Цин, эршелла бьют насмерть. Они не могут регулировать силу удара; от эршелла девчонки были бы мертвей мертвого.
Спаррет отлично это знал; весь мир знает о наших способностях.
Желтые глаза полицейского снова прошлись по мне, если не содрав кожу, то почти задавив волю.
— А вы что скажете, эр Леди Шелл?
— Я — всего лишь наполовину эршелла, — вымолвила я внезапно онемевшими губами. Сейчас меня арестуют, сдадут, куда положено, и жизнь закончится. — Мой отец — Антонио Сукк с Полины… не измененный. Поэтому мой удар был такой слабый. Эр Лэю пришлось даже его подправить, ведь я не умею бить, как надо.
— А как надо? — с интересом осведомился Цин Цен Ца.
— Чтобы уничтожить в человеке всякую гадость. Шлюху, наркоманку, иную тварь. А человеческое — оставить.
— Гм. Да-а… Сладко поете, леди эр Шелла. — Спаррет прикинулся, будто оговорился случайно. — Ну, допустим, я вам поверил. Хотя, положа руку на сердце, вы меня озадачили. — Он в задумчивости пошевелил пальцами. — Вот что, друзья мои: я бы советовал вам покинуть маршрут.
— Почему? — спросили мы с Лэем в один голос.
Цин Цен Ца обвел ничего не упускающим взглядом площадку, домишко-склад, кусты над рекой, склон высящейся над нами горы Иль, две цветущие белым снежные шапки напротив, даже в ясное, звенящее синевой небо посмотрел. И затем признался:
— Ощущение, не больше того. Хотя… не знаю… может, и мерещится. Эр Лэй, будьте внимательны. Впрочем, не мне вам объяснять.
Полицейский глайдер с телом Дастина и с распавшейся «семьей» на борту улетел. А мы с Воином Скал остались. Вконец измученные, опустошенные. Победители.
Я машинально собрала со «стола» пустые упаковки из-под еды. Завтрак обоих проводников остался нетронутым, лишь десерт слопала Лиза. Я настояла, чтобы Лэй хоть немного поел, а он меня уговорил составить ему компанию. Кусок не шел в горло; мы молча сражались с едой, запивая ее выдохшимся, потерявшим вкус тоником. Еда победила, и Воин Скал сдался, отставил недоеденную рыбу.
— Эр Леди, я вам откровенно скажу: если полицейскому-спаррету что-то мерещится, простым людям надо уносить ноги.
Я невольно улыбнулась:
— Мы — не простые, а измененные. Кстати, как по-вашему, почему Цин меня не арестовал?
