Утром следующего дня (28 сентября), видя, что атаки не будет, Левенгаупт велел корпусу сняться и продолжить движение. Капитан Оберг, адъютант, отлично понимавший ситуацию, доложил, что по пути следования есть весьма подходящая позиция, заняв которую можно и русских малой кровью остановить, и дать возможность обозу переправиться через речку. Эта позиция — у деревни Лесной. Скоро Левенгаупт и сам оценил преимущества, какие могли обеспечить ему некоторые особенности местности, займи он верную позицию. И он, не теряя времени, со знанием дела расположил свои войска[40].
Деревню он оставил у себя в тылу, прикрыл её с северо-западной стороны цепью повозок с брёвнами — вагенбургом; причём оба края этого вагенбурга, этой укреплённой дуги, удачно упирались в берега болотистой речки Леснянки, потому обойти вагенбург с флангов и сзади было просто невозможно. Через поле впереди себя, в небольшом перелеске шведский генерал расположил шесть батальонов — как передовой отряд, а непосредственно перед вагенбургом он собрал основные свои силы. Значительную часть обоза он направил на Пропойск под защитой трёхтысячного отряда.
Русский корволант не заставил себя ждать. Двумя колоннами с северо-западной стороны русские двинулись на перелесок, в котором их поджидали шесть шведских батальонов.
Когда колонны приблизились и начали перестраиваться к бою, шведы ударили из засады по левой колонне (Ингерманландский и Невский полки), которая перестроиться ещё не успела, и действия шведов принесли бы русским большой урон, если бы не своевременный и мощный удар правой колонны (Семёновский и Преображенский полки). Шведские батальоны, словно ураганом, опрокинуло, и они, неся изрядные потери, откатились к основным позициям. Пушкари в это время старались; орудия грохотали с обеих сторон, к раскалённым стволам невозможно было прикоснуться; пороховой дым стелился по земле, выедая дерущимся глаза, покрывая поле битвы мраком.
После того как шведский авангард бежал, русский корволант вытянулся в две линии. 13 середину первой линии поставлена была пехота (Семёновский, Преображенский гвардейские и Ингерманландский пехотный полки), а по краям от неё — два полка драгун; вторая линия также состояла из нескольких батальонов пехоты и из конницы. Фланги усилили несколькими ротами гренадеров.
Вскоре после полудня русские пошли в атаку. Корпус Левенгаупта встретил неприятеля с достоинством. Шведы не только не дрогнули, но многократно пытались сами атаковать. Час шёл за часом, кипели по всему фронту рукопашные схватки, лилась кровь, росли груды мёртвых тел, стенали раненые, грохотали пушки и ружья, заглушая всеобщий стон, причём цепи солдат стреляли друг в друга залпами почти в упор... но ни одна из сторон не уступала. Сражение продолжалось с огромным, с невероятным упорством. Играла военная музыка, развевались знамёна на ветру. Кричали командиры, указывая шпагами направление боя. Но время шло, и в таком накале сражение не могло длиться бесконечно. От бессилия у солдат уже опускались руки, почти не держали ноги, и противники уже не могли один другого точно и смертельно разить. Тогда остановились они, тяжело дыша, и, не сговариваясь, сели на землю, где стояли; и военачальникам пришлось слать друг к другу курьеров — чтобы дать войскам отдых.
