Заполучить детальные фотографии секретной машины Ка-0012-"Б" казалось делом еще более сложным: во-первых, площадка, на которой стоял этот вертолет, дополнительно охранялась, а во-вторых, командир взвода охраны, бывший покупатель презервативов, после того, как его жена неожиданно родила тройню, обещал повесить несчастного китайца на вертолетной лопасти.
Ли Хуа, по привычке почесав ягодицы, отодвинул от себя грязную сковородку и, с вожделением понюхав яичные скорлупки, пробормотал:
— Цязело, цязело, однако…
В ту памятную для него предновогоднюю ночь Михаил Каратаев остался ночевать в поселке — разумеется, не дома у Тани, об этом даже не могло быть и речи; девушки в Февральске всегда на виду, и влюбленному вовсе не хотелось, чтобы о Дробязко-младшей говорили так, как о Дробязко-старшей.
Умершие родители оставили в поселке единственному сыну небольшую квартирку — Михаил появлялся там нечасто, а лишь тогда, когда из-за непогоды или еще каких-нибудь обстоятельств не мог ехать в зимовье.
Конечно же, редкостных для Февральска мужских статей и напора бывшего спецназовца вполне бы хватило, чтобы в отношениях с Таней добиться того, о чем мечтали едва ли не все офицеры гарнизона, даже хронические импотенты, но ведь Каратаев был не таким, как все!
Он и в мыслях не допускал того, что может тронуть Таню до брачной ночи, и та, прекрасно зная о редкостной порядочности своего кавалера, гордилась внутренне и им, таким благородным, и собой, естественно.
Михаил появился в медпункте рано утром — его девушка уже была на работе. Впрочем, и работы-то никакой пока не было; только два похмельных прапорщика, новички здесь, в Февральске. Они только что закончили школу прапорщиков и с реалиями местного быта еще не освоились.
С такими клиентами Дробязко справлялась быстро; несмотря на то, что те клянчили хотя бы по пятьдесят граммов спирта на опохмел, медсестра была непоколебима. Стакан воды из-под крана с разведенной лимонной кислотой и ватка с нашатырем каждому — и прапорщикам предстояло возвращение к гарнизонной жизни.
Каратаев скромно сидел в углу, дожидаясь, его мощная фигура многократно отражалась в стеклянных шкафчиках с лекарствами и препаратами. У него был вид человека, долго обдумывавшего что-то очень и очень важное и лишь теперь принявшего решение…
Когда прапорщики, испуганно посмотрев на визитера, торопливо ушли, Михаил поднялся со стула, откашлялся и произнес:
— Таня, я давно хотел тебе сказать…
