— Пока, летчик! — Киселев возбужденно помахал рукой вслед уходящему поезду. — Если какие проблемы — пиши мне, я все решу, когда министром буду…
* * *
Все было бы хорошо, если бы Киселев не забыл, в какой же именно стороне находится родная зона, которой он отдал такой кусок жизни.
Правда, он хорошо помнил только одно: если идти по путям налево от станции, то через часа четыре можно при хорошей погоде и попасть. Но бывший кум — вот незадача! — совершенно забыл, как надо повернуться к станции — спиной или лицом.
Конечно же, таежная зима, злая вьюга и сорокаградусный мороз — не самые лучшие условия для такого путешествия, которое задумал мент. Но водка играла в милицейской крови, будоражила сознание, звала на подвиги и свершения, и Киселев решил твердо: дойти во что бы то ни стало к зоне до утра.
Ветер дул в спину, раздувая шинель, как парус, и это помогало — капитану было легче держать равновесие на неверных ногах.
"Сейчас бы хоть сто граммов пригубить", — с тоской подумал Киселев и механически сунул руку в карман шинели и едва сдержал восклицание радости: он нащупал флягу со спиртом…
Руки мерзли, трусились, и недавнему капитану МВД стоило огромного труда извлечь флягу с драгоценной, спасительной жидкостью из кармана. Наконец, когда эта нехитрая, но ответственная операция была исполнена, Киселев, открутив пробку, блаженно улыбнулся и жадно припал к горлышку: по всему телу разлилась живительная теплота, и отставному капитану сразу же сделалось очень хорошо…
Правильно говорят умные люди: человеку пьяному не стоит отправляться в дорогу, особенно тут, в тайге, особенно зимой…
Заснеженные шпалы были почти невидимы, а только осязаемы — скользили, подлые, под хромовыми сапогами, и бывший кум, уже забыв, кто он вообще такой и куда теперь идет, продолжая то и дело прикладываться к холодной фляге, ориентировался исключительно по уходящим вдаль продольным бугоркам — рельсам, засыпанным снегом.
Очень хотелось спать, но богатейший, полученный на службе опыт брал свое, и отставной капитан решил, что заснет тут, на рельсах, лишь только тогда, когда допьет весь спирт.
Но его сладкой мечте не суждено было осуществиться. Недавний маленький глоток из фляги застыл в глотке. А мелькнувшая сбоку огромная, но грациозная рыже-полосатая тень стала последним, что увидел он выцветшими от пьянства глазами.
Пропитанное алкоголем вялое тело мента даже не отреагировало на страшный удар, и он, как куль с дерьмом, упал на шпалы, как куль, перетянутый скрипящей кожаной портупеей.
