– А сколько нас может быть завтра на этом обеде, дорогая Арлет?
Это «может» раздосадовало Арлет, и она расставила все по своим местам:
– Будем все мы плюс соседи Фаберы со своим сыном, то есть еще три человека, плюс кузены Анри, еще двое, может, трое, если они притащат с собой своего батрака. С нами вместе получается четырнадцать! Если нас окажется тринадцать, посадим за стол папашу. Кое-кто боится этого числа, – прибавила Мемлинг, грубо рассмеявшись неизвестно почему.
От этого смеха заледенела кровь у всей маленькой компании, которую привела в веселое расположение духа перспектива идти спать. Но Диана быстро встряхнулась. Движимая сладостью успеха и признания, она, словно тощий воздушный шар-монгольфьер, доплыла до своей комнаты, где рухнула на кровать и захрапела, не успев даже пожелать спокойной ночи бедной Люс. А та, безмерно утомленная всевозможными бесконечными заботами, должна была еще снимать с нее костюм винно-красного цвета, который был утыкан кнопками и напоминал минное поле. Чтобы выполнить эту последнюю за день работу, молодой женщине пришлось призвать на помощь всю ее доброту или долготерпение, потому что во время знаменитого налета на сыр ее охватил порыв ярости. Отдавая должное изобретательности и храбрости Дианы, Люс не согласилась с таким разделом добычи, ведь весь день ее терзало незнакомое доселе неотвязное чувство голода. Этим вечером она превратилась в волчицу, наблюдавшую, как бри скрывается в пасти Дианы. Как бы то ни было, надо было дожидаться завтрашнего обеда.
Голодная, разбитая усталостью Люс скользнула в кровать, заняв крошечное, неудобное место, оставленное ей Дианой, и моментально заснула.
Ведь несмотря на то что настоящее представлялось ей лучезарным и восхитительным, она не строила никаких планов на будущее, впрочем, она никогда их не строила, даже если настоящее было неприятным. Люс принадлежала к тому редкому типу женщин, которые живут одним днем, а такое нечасто встречается и среди мужчин.
Что касается Лоика, то он не смирился с перспективой провести ночь рядом с этой странной парочкой на одной подушке или матрасе, поэтому отправился спать на сеновал. Совсем в духе романов для бойскаутов, которые он, должно быть, читал в нежном возрасте и абсолютно ничего из них не запомнил.
На следующее утро, закукарекав лишь немногим ранее часа, назначенного для завтрака, петух семейства Анри проявил, по мысли Лоика, сострадание и здравый смысл, что редко встречается у представителей отряда куриных. Все собрались в большой комнате: со стороны Анри присутствовали – Мемлинг, как всегда в черном фартуке, и ее сын Морис, опирающийся на узловатую палку, в новой нижней рубашке, его раненая нога была забинтована чистым бинтом;
