Мемлинг рявкнула Диане:
– Вам следует снять туфли и идти в носках!
Действительно, это был выход из положения, хотя Диане не очень понравилось, что ее ажурные чулки были названы «носками». Но она повиновалась. Они быстро нагнали повозку, остановившуюся перед ямой, которую Лоик выкопал с таким трудом и теперь взирал на нее с такой гордостью.
– Надеюсь, что она достаточно большая, – сказал он вполголоса. – У меня было только два часа! – прибавил он, чтобы все оценили его усилия.
– Но все превосходно, просто превосходно! – сказала Диана таким тоном, как будто она разговаривала с угодливым могильщиком. – Ну что, вы снимаете его?
Лоик был в бешенстве, но пытался взять себя в руки.
– Да, но мне нужна помощь! Я ведь не могу все делать сам, Диана!
И тут Лоик со смущением подумал, какие они жалкие и мелочные, стоят здесь и переругиваются шепотом.
– Я помогу вам, – предложила фермерша. – Видно, что у вас нет сноровки.
Лоик и Диана взялись за плечи, фермерша – за ноги, таким образом они спустили с повозки тело Жана и положили его, насколько возможно осторожно, в яму. Затем они выстроились вокруг, запыхавшиеся, вспотевшие, и им понадобилось не меньше минуты, чтобы снова обрести строгий и скорбный вид, как того требовали обстоятельства. Первой нарушила молчание, конечно, Диана.
– Нужно что-то сказать, – прошептала она Лоику, – может быть, его нужно благословить.
– Он был христианином?
– Не знаю, – сказала Люс дрожащим голосом.
– Но вы же общались с ним каждый день!.. – иронично бросила Диана.
Голос Люс повысился на два тона:
– Представьте себе, мы не говорили о религии!
– Но меня не интересует, о чем вы разговаривали! – воскликнула Диана, изобразив на лице скромность и потупив взор.
Лоик заволновался:
– Кто-нибудь знает заупокойную молитву?
Все отрицательно покачали головами, и Лоик глубоко вздохнул.
Голос его сам собой изменился, и он начал:
– Ладно! Сегодня мы хороним нашего друга и брата Жана... Жана?..
– Я никак не могла запомнить его имени, – сказала Люс стыдливым голоском. Диана, открывшая уже было рот, вынуждена была закрыть его, столько чувств и угрозы таилось во взгляде, брошенном на нее Лоиком.
– ...нашего брата Жана, погибшего на наших глазах и за нас на этой дороге. Мы предаем его земле и Господу, если Он существует... в общем, если Жан верил, что Он существует, – поспешно добавил он. – Мы ничего не знаем ни о нем, ни о тех, кто его знал и любил. Значит, – сказал Лоик, машинально крестясь, что отчасти компенсировало атеизм его проповеди, – значит, мы вручаем его тебе, Господи. Ну вот! Аминь.
