-- Дороти? Я в отчаянии. Я знаю, как вы любили Франка и...
-- А я знаю, Джерри, что вы вышвырнули его и добились, чтобы так же поступили все остальные. Повесьте, пожалуйста, трубку, мне не хотелось бы быть невежливой.
Он повесил трубку. Ярость благотворно на меня подействовала. Я вернулась в гостиную и объяснила Льюису, почему ненавижу Джерри Болтона, со всеми его долларами и указаниями.
-- Не будь у меня нескольких верных друзей и железного здоровья, он довел бы меня до самоубийства, как это случилось с Франком. Он самый грязный лицемер из всех, кого я знаю. Я никому никогда не желала смерти, но ему могла бы. Единственный человек, кому могла бы...
Вот так я и закончила.
-- Вы просто не слишком требовательны, дорогая моя, --сказал Льюис рассеянно. --Найдутся, без сомнения, и другие.
Глава пятая
Я сидела в своем кабинете на RKB, затаившись, как кошка, не отводя взгляда от телефона. Кэнди побледнела от волнения. И только Льюис, расположившийся в кресле для посетителей, казался спокойным, даже скучающим. Мы все вместе ожидали результатов его первой пробы.
Он решился на это как-то вечером, через несколько дней после гибели Фрэнка. Встал, сделал три ровных, легких шага, словно никогда и не был ранен, и остановился передо мной, застывшей от удивления.
-- Видите, я поправился.
Я поняла, что совершенно к этому не готова. Я настолько привыкла к его болезни, к его постоянному присутствию, что просто не представляла без этого свою жизнь. Теперь он мне скажет: "Всего хорошего, спасибо", скроется за углом, и мы никогда больше не увидимся. Необъяснимая боль сжала мне сердце.
-- Прекрасная новость, -- сказала я слабо.
-- Вы находите?
-- Ну конечно. Что же... Что вы теперь собираетесь делать?
-- Это зависит от вас, --сказал он спокойно. И снова сел.
Я вздохнула с облегчением. По крайней мере он не собирается уходить немедленно. С другой стороны, его ответ меня заинтриговал. Каким образом судьба такого свободного и равнодушного существа могла зависеть от меня? Ведь, в сущности, я всегда оставалась для него всего лишь сиделкой.
-- Если я останусь здесь, мне все-таки надо будет работать, --снова проговорил он.
-- Вы хотите остаться в Лос-Анджелесе?
-- Я сказал "здесь", --строго ответил он, показав подбородком на веранду и свое кресло. И после небольшой паузы добавил:
-- Если, конечно, вам это не помешает. Я выронила сигарету, потом подобрала ее и вскочила, бормоча что-то вроде "ах вот как, ну конечно" и т. д. Он смотрел на меня не двигаясь. В безумном смущении (думаю, естественном в такой ситуации) я выскользнула на кухню и выпила огромный глоток виски. Так я наверняка стану алкоголичкой, если, конечно, еще не стала. Немного придя в себя, вернулась на веранду. Было самое время объяснить этому мальчишке, что я живу одна исключительно по собственному желанию и не нуждаюсь в компании молодых людей. Что его присутствие к тому же помешает мне приводить воздыхателей, которые, откровенно говоря, мне ужасно надоели. И что, в-третьих, в-третьих, в-третьих... Короче говоря, нет никаких причин, чтобы он оставался здесь. Его решение меня вдруг так возмутило, как две минуты назад повергла в отчаяние мысль о его отъезде. Но мне ли удивляться собственной непоследовательности?
