— Вы о чем? — не понял Елисей.
— Феликс прекрасный художник с великолепной техникой; он не умеет общаться с людьми, но умеет говорить через картины. Не спорю, эмоциональность нередко мешает спокойно и размеренно продвигаться к успеху, наращивая опыт и подчеркивая предыдущие достижения, но отнюдь не снижает интерес к его творчеству. Что получается далеко не у каждого, и публика ждет его работ несмотря ни на что.
— Публика никого не ждет… — Елисей всплеснул руками и отвернулся. — Публике нужно то одно, то другое, то третье… Вы знаете, сколько талантливых художников я знаю? Тех, кто мог бы составить конкуренцию любому классику в мастерстве живописи. И где они все? Я сам был одним из лучших на курсе, я учился у самых уважаемых профессоров, и знаете, что мне предложили после этого? Расписывать дачи у отставных генералов, цветочки гжели на потолке рисовать…
— Возможно, для начала карьеры…
— Одному вот захотелось у себя на стене фреску — нарисуй, говорит, мне Страшный суд, как в Сикстинской капелле, один в один. Только цвета поярче сделай и повеселее, а то у синьора нашего Микеланджело как-то бледненько получилось, выцвела картинка, блекленькая какая-то, не особо дорого выглядит… а мне надо ярко-бирюзовый и золота побольше, чтобы с мебелью заказной сочеталось, из Рима везут. Еще бы в стиле аниме попросил раскрасить, что уж тут мелочиться!
— Нестандартное пожелание… — Макс озадаченно вглядывался в Елисея, замечая нарастающее волнение с нотками обиды в голосе. Литтон выглядел немного смущенным и растерянным, абсолютно не ожидая подобной реакции.
— Бред же, как еще это назвать! Но это же еще не самый плохой вариант, там хоть деньги какие-то можно получить, а в иных случаях и того нет! Знаете, сколько я «Утро в сосновом лесу» перерисовывал? Раз пятнадцать, не меньше. Я, честно, уже видеть его не могу, да и медведей теперь видеть не могу, даже в зоопарке, вздрагивать скоро буду, как вспомню. Но и это не так плохо. Потому что всегда есть то, что еще хуже, — это когда ты рисуешь картину, свою, и не знаешь, как ее продать. Нет, я продавал, конечно, свои работы, меня лайками в сетях забросали: «как круто», «как красиво»… Только денег от этого хватает, чтобы масла с кистями прикупить, да еще пяток-другой карандашиков, и все. Ну и штук десять бургеров на месяц.
— Елисей, я вас очень понимаю, как никто другой, просто все зависит от многих факторов, в том числе…
— Понимаете? Тогда, сэр Фарнсуорт, скажите, что у меня не так? — Елисей резко вытащил телефон, быстро нажал ярлычок и протянул Литтону. — Я все сфотографировал. Все, что я когда-либо рисовал.
