Разумеется, подсознательно Литтон ожидал этой просьбы, как только стихли шаги Эрнеста Львовича и чуть умолкли нервные голоса за стеной. Тем более что, работая с Феликсом, он ввел себе в привычку быть готовым к любому исходу дела каждый раз, когда выходил с ним в свет или обсуждал новые планы, подбирая все более вежливые и безопасные обороты, позавидовать которым уже могли бы и прославленные дипломаты. Почти четыре с половиной года, в то время, как его предшественники-агенты задерживались не более двух-трех месяцев…
Недолгий покой светской беседы, всколыхнувшей нежные воспоминания, продлился полминуты, после чего свой законный трон заняла реальность, с удовольствием обрисовывающая смачные детали предстоящего разговора, все то, от чего все чаще хотелось просто сбежать.
Тем не менее, будучи одаренным пунктуальностью, прилежностью и образцовым воспитанием, сэр Фарнсуорт никогда не позволял себе неправильных поступков, непродуманных слов и неисполнения планов. Посему он слегка наклонил голову и негромко произнес:
— Я сделаю все возможное.
— Что мы натворили?! Феня, что мы натворили!
Со стороны казалось, что Макс больше не в силах повторять эту фразу, ибо за три часа риторический вопрос прозвучал неимоверное количество раз, в различных вариациях, и это никак не помогало. Вопрос тучей сумрачной навис над ним в воздухе и, по всей видимости, в ближайшее время отпускать не собирался. После безуспешной борьбы с самим собой, в полном эмоциональном изнеможении Макс сидел на стареньком пыльном ковре рядом с диваном и периодически раскачивался из стороны в сторону, чем вызывал заметную обеспокоенность Фени, в который раз пытавшегося накормить его скромным ужином. «Экзопулус» уютно расположился на столике напротив, и грозный красный глаз укоризненно взирал на Макса.
— Это же конец, Феня! Что мы наделали? Что мы…
Вынести картину из галереи оказалось нетрудно, хотя стоит заметить, немаловажную роль сыграла всеобщая суматоха, вызванная неудачной пресс-конференцией Феликса, приснувшая старушка-смотрительница и припозднившаяся команда монтажников, подъехавшая для замены камер видеонаблюдения и явно не отличающаяся высоким трудолюбием, ибо почти сразу после отключения старых камер ее бригадир радостно отметил, что настало святейшее время обеда, что вызвало однозначное одобрение сотрудников.
За это время Макс успел стащить картину со стены и перевесить на ее место другой шедевр Феликса, чтобы при беглом осмотре пустующее место не бросалось в глаза, припрятав «Экзопулуса» в углу той самой маленькой комнатушки, где днем ранее Елисей хвастался своими работами.
