— Ну и хорошо, — как бы между делом бросила Лика, и, поправив слегка отошедшую манжету, добавила: — У меня дела, приятно было пообщаться, — после чего отвернулась и бесшумно ускользнула к себе.
Безусловно, что-то начинало идти не так, неправильно, непродуманно и слишком быстро. Знакомство с галереей ограничивалось всего лишь тремя неполными днями и несколькими далеко не самыми откровенными беседами, да и Макс обычно относил себя к людям, не страдающим отсутствием коммуникабельности и сообразительности, но здесь даже ему захотелось закончить этот безумный сериал или хотя бы нажать кнопку паузы на день-два, отдышаться, осмотреться, обдумать. Поддавшись лихим мыслям, в полной прострации, Макс побрел назад, но, отрыв дверь, обнаружил за ней только мающегося среди коробок Елисея, который дернулся по направлению к нему:
— Я вот что подумал! Феликс же приедет сегодня вечером, так он все меняет, помнишь, Полина еще говорила? В общем, зал мы не будем сейчас делать, кто знает, что он придумает, надо его подождать, а потом будет уже все понятно. А еще я подумал, может, мне стоит попробовать сделать статую? Сейчас же модная тема про увлеченность и зависимость человека и техники, так пусть, например, голова будет из проводов. Или все-таки нарисовать такую голову как картину? Как думаешь, что лучше пойдет?
— Где… Феня? — растерянно произнес Макс.
— Феня? Он… — Елисей удивленно посмотрел на Макса, — вышел…
— Куда?
— Не знаю… куда-то вышел…
— Пойду поищу его, — Макс поймал немой вопрос в глазах Елисея и добавил: — А насчет головы с проводами — лучше сделать оба варианта, картина и несколько скульптур, тогда уже получится инсталляция, и можно отправить на выставку.
— Точно! — вдохновился Елисей. — Надо теперь по наброскам подумать…
Елисей продолжал рассуждать вслух, лелея свою новую идею, но Макс, уже успев выскочить в коридор, отправился на поиски Фени. Долго искать не пришлось, ибо Феня оказался в комнате неподалеку, как оказалось, являющейся кабинетом престарелого профессора. Кожедубов-Брюммер и в оформлении интерьера был до неприличия консервативен: на первый взгляд, в его кабинете не было ни одной вещи, исполненной позже 50-х годов XX века. Как потом выяснилось, большую часть мебели Ефим Иосифович перетащил из своего дома или с дачи, где едва ли не все его столы, кресла и шкафы были выполнены из дуба, к которому питалось особое предпочтение.
А пока престарелый профессор осуждающе смотрел на ворвавшегося к нему в кабинет Макса, восседая на древнем кресле с облупленным лаком на подлокотниках, вертя в руках подарочную, немного потертую перьевую ручку, на которой были выгравированы золотистая эмблема и витиеватая надпись. Напротив него, в точно таком же кресле сидел Феня и пил чай из большой кружки. На столе стояла старая советская ваза из хрусталя, в которой лежали добротные пряники и конфеты «Коровка».
