Друг оказался прав на сто процентов. Долбить стену мне было не столько нужно, как полезно. Я нашел для себя занятие, попутно грелся, выполняя такие физические упражнения, да и что скрывать, действительно у меня появилась надежда, что смогу выбраться самостоятельно, без помощи со стороны. Жаль, что батареек для фонаря уже не осталось.
К середине третьих суток, как я оказался в яме, заряд аккумулятора телефона почти закончился. Я еще раз отзвонился Герману.
— Лёш, все будет пучком, — подбадривал меня друг. — Колебаний почвы давно не было. Возможно, что снаружи уже безопасно. Мы еще пару дней подождем, а затем рванём сразу к тебе.
Колебаний почвы и сверканий действительно давно не было. Я хоть и сидел глубоко под землей, но смену дня и ночи уже различал. Пребывая долгое время в темноте, стал улавливать малейшие отблески света над головой. Только Герман был прав — выбираться наружу пока не стоило. И несмотря на то, что нога уже почти не болела, я не спешил наверх.
Кто даст гарантию, что снаружи безопасно спустя три дня? Выйти из укрытия заставит людей только голод. Хотя, если верить писателям-фантастам, можно бродить по тоннелям метро годами, питаясь крысами и лишайниками.
У меня такой альтернативы не было. Я доел всё печенье из Юркиного рюкзака. Желудок уже скручивало спазмами так, что хотелось выть. Дальше без еды я начну слабеть. К тому же скоро закончится вода. Допустим, две недели я смогу обойтись без еды. Но вода гораздо важнее. Я поставил для себя минимум пол-литра в сутки. И сам же нарушил эту норму. Когда попьешь, вроде не так кушать хочется. А тут еще постоянное журчание родника над головой заставляло скрипеть зубами от бессилия. Близко вода, а не достать.
Следующие два дня я рубил и рубил ниши в стене с перерывами на небольшой отдых. Этих своеобразных ступеней выдолбил где-то на высоту четыре метра. Чем выше поднимался, тем сложнее становилось держаться и лавировать. Фонарь еще работал. Но закрепить его получалось только в кармашке куртки. Свет был неровным, и свою работу я видел плохо. Оттого часто промахивался. Пока везло, что не себе по рукам.
На шестнадцатой по счету ступеньке-лунке фонарь окончательно сдох. Кое-как на ощупь я спустился вниз и сел, обхватив колени. Как рубить дальше ступени, идей не было. Я и так, как эквилибрист, висел на стене с практически отрицательным углом наклона. А тут еще и не видно, где и как стучать ледорубом. Успокаивал себя тем, что нога почти не болит и шансов выбраться больше.
