В спальне повисла тишина. И вдруг ясный, немного удивленный голос ее нарушил.
— Понимаем, — ответила Инна.
— Ах, — трудовичка задохнулась, не имея сил говорить, обвела публику негодующим взглядом, — она! Она еще и понимает! Да я. В ваши годы! У меня сын, между прочим, а он перешел в десятый. Недавно пришел и спросил, мама, а как родятся дети, в пробирках, да? А я ему, Петенька…
Но что именно рассказала наивному Петеньке целомудренная мама, девочки не узнали. На улице затарахтел мотор, усилился, стих, послышались негромкие голоса, кто-то засмеялся. И тихо зашуршали шаги, все ближе, а потом их накрыло новое тарахтение, уже удаляясь.
— Та-ак, — сказала классная в испуганное лицо Тани Зарыкиной, которая осторожно открыла двери и встала столбом, как недавно Лора, ошарашенная толпой девчонок и воинственными лицами обеих учительниц.
— За-ры-ки-на… И что ты нам скажешь? А? Ты где была, Зарыкина?
Испуг сменился привычным хмуро-сердитым выражением. Таня переступила с ноги на ногу, пряча за спину руки.
— Каталась, — с вызовом сообщила она, — на мотоцикле. С мальчиком. Нет, с пацаном.
— Ты, ты! — классной опять не хватило дыхания, и на помощь ей вступила трудовичка.
— Да ты понимаешь, Зарыкина, что там могло с тобой случиться?
Из глубины комнаты кто-то сдавленно, но очень ясно захихикал.
Лора еле успела ступить вбок, давая классной пройти, та стремительно подскочила к Тане, прячущей руки за спину, и оглядела на этот раз ее шею, с низкой больших красных бусин, плечи под лямками ситцевого сарафана.
— Вот, — закричала, торжествующе тыкая пальцем, — вот и вот! Вся в засосах, вернулась, ну вся же, смотрите! А руки? Ты что там, в руках? Немедленно! Ты!
В спальне уже откровенно веселились лицами в подушки, или прятали смех, утыкаясь в плечи и бока подружек.
— Руки, — взвизгнула классная, хватая и тряся костистое плечо.
Таня вырвалась, резко вытянула вперед обе руки.
— Да нате!
Смех в спальне утих. Кто-то ахнул восхищенно. С дрожащих пальцев свисали, поникая роскошными лепестками, крупные водяные лилии, белые, желтеющие от тусклой скучной лампочки. Свешивали почти к самому полу толстые гибкие стебли.
— И никакие не засосы, — крикнула некрасивая Таня, — у нас поломался. Мопед поломался, когда мы обратно. Стасик его починил. И меня довез. Я сама попросилась, чтоб лилий нарвать. Он рассказал. Где.
В доме встала полная тишина, короткая, понимала Лора, глядя то на цветы, то на сердитые и смущенные лица учительниц. И в ней внезапно, показалось ей, оглушительно, два или три раза ударили об пол тяжелые капли воды, со стеблей дивных цветков, похожих на лотосы, что на картинках в энциклопедии.
