А вот Жени и Капчи среди цветной орущей толпы, прыгающей у самого столика, не было. И это совсем плохо, понимал Женька. Наверняка Капча утащил девочку в темноту, водит там под ручку, показывая на звезды, и распинается, брешет о своих путешествиях, в которых батя Капчи — разумеется, дипломат, а мать — фотомодель. Хотя на самом деле дядя Петя, который от них ушел, водил здоровенный грузовик, а тетя Валя торговала парфюмами в ларьке на центральном базаре…Он ведь сам сказал, в баре с Местечкой делать нечего, вспомнил Женька телефонный разговор. Вот же, козел какой.
Ана возникла из толпы, прыгнула на свой стул, но сразу вскочила, кинулась к Женьке, тормоша его за плечи и свешивая на лицо душистые пряди волос:
— Ты чего такой смурной? Смотри, кайф! Скоро салют будет! Ну, фейерверки начнут запускать. Ты чего не танцуешь, а? А то уведут у тебя Ану, плакать будешь!
Она вдруг замолчала, волосы скользнули и исчезли. Женька неловко повернулся на стуле, который увязал тонкими ногами в рыхлом песке. За его спиной рядом с Аной стоял тощий парень в белой рубашке, распахнутой до самого пояса белых же брюк. Черные от загара руки оттопыривали карманы. А над темным лицом белела сбитая набекрень шляпа-стетсон. По бокам парня молча и неподвижно высились еще трое — массивные, в каких-то тишотках и широких шортах. В бликах и вспышках не разобрать, что выражают лица четверки, только поблескивали из-под белых полей шляпы глаза.
Музыка стихла, но тут же завелась снова, ведя томную мелодию под легкий пересып шелестящих погремушек. Вступил хрипловатый женский голос. Стетсон приобнял Ану за талию и толкнул к плитам танцпола, уложенным на песок.
Это же Норис, понял Женька, хотя знал того лишь по разговорам в школе, и разок видел блестящий автомобиль за углом, рядом с которым стояли, наверное, эти же, скрестив руки. Ждали, когда их хозяин переговорит с Лилькой Петровой, главной школьной красоткой. Два года назад это было, Лилька уже не учится. А Норис, значит, продолжает себе школьниц выбирать.
Ана замялась, взглядывая на Женьку, и он привстал — не понравилось ему выражение ее лица. Но тут же на плечо опустилась тяжелая рука.
— Сиди, щенок. Пока взрослые базарят, — скулу обдал крепкий запах курева.
Один из парней сел на место Аны, вытянул ноги под пластиковый столик. Поднял пузатый бокал с бумажным зонтиком. Ухмыляясь, выглотал еле тронутый Аной коктейль. Подвинул к себе стеклянную вазочку и принялся ковырять ложечкой взбитые шарики мороженого, посыпанные орехами и политые цветным сиропом.
