— Когда ты последний раз ходил босиком, Ашик? Когда испытывал голод? Не аппетит, вспоминая, что давненько не ел именно так запеченного ягненка, а голод, который гонит жевать траву и зеленые ягоды?
— В том нет нужды!
— Есть!
Беслаи остановился над самым креслом, и царственный брат, подняв лицо, смотрел на огромную фигуру, нависшую над ним.
— Мудрый знает, что в спелости, в самом сладком времени без изъянов, таится начало смерти. Мудрый, облеченный ответственностью и властью должен, слышишь брат, должен предвидеть и постараться быть готовым к смутным временам.
— Ты что-то узнал в походе? Кто грозит нам? Или в мире появилась новая болезнь? Скажи!
— Нет. Земле Долин не нужны болезни из мира за перевалом. Она сгниет сама.
— Закрой свой черный рот, Беслаи! И отойди, ты застишь мне свет.
— Сгниет, потому что болезнь уже началась, Ашик. И болезнь эта — благополучие, довольство. Если не разразится война или не случится эпидемии, которые встряхнут людей и заставят их вспомнить о главном, отделят слабых духом и трусов от настоящих, Землю Долин ждет медленное и беспощадное увядание. Государство пожрет самое себя. А люди в нем, беспокоясь о цвете праздничных халатов и о вкусе еды, начнут убивать за то, что застит им настоящий свет. Так будет, Ашик.
— Ты предлагаешь устроить войну, безумец? Или наслать эпидемию?
— Нет. Я думаю, что я нашел выход.
— Выход из открытого пространства, Беслаи. Ты ищешь его там, где все свободно.
— Выслушай меня. В память о наших матерях, что прожили жизни скромно и строго, ведь в память о них ты поднял страну до небывалых высот. Позволь мне договорить, брат. Я не безумен. Поднимаясь на вершины перевала, я стал видеть дальше.
— Я не глуп. Говори, я решу, как быть.
Беслаи отошел к широкому окну. Открытые рамы, забранные узорочьем цветных стекол, ловили свет садящегося солнца. Среди подстриженных деревьев огромного сада мелькали крошечные фигурки садовников — ночью будет большой фейерверк.
— Мне нужны лучшие мальчики Земли Долин. По всем городам и селам я должен собрать их в военные лагеря и там они будут жить, спать на голой земле, голодать, чтоб разломить на многих единственную черствую лепешку, охотиться, уходя в приграничные леса и дальше, в горы, без снаряжения и оружия, чтоб — выжить там.
— И как долго ты намерен издеваться над мальчиками? Год? Два?
— Десять лет, Ашик. Пока выжившие не станут мужчинами.
— Ты обезумел. Кто пойдет на это по своей воле?
— Ты должен издать указ, ты — царь.
