Даша добросовестно подумала. И призналась, чувствуя, как щекочет внизу живота:
— Нравится. Сперва, вроде, никак, а сейчас — да.
Галка встала и потянулась, оглаживая кожаные бедра. Выставила вперед ногу в высоком сапоге, полюбовалась.
— Так в чем дело? Если заторопился с цветами, то планы у него на Новый год, я думаю. И на тебя. Не будь дурехой. А я завтра кой-чего тоже принесу, сюрприз тебе будет.
Она замотала шею шарфом, надвинула на лоб меховую бейсболку. Застегивая пальто, сложила губы для поцелуя и, чмокнув воздух перед Дашиным лицом, ушла, закрывая за собой двери.
Даша прошлась по мастерской, раскладывая кинутые вещи. Полюбовалась прозрачным платьицем с торчащей юбкой, погладила бархатное платье с неподшитым подолом. И, прихватив табуретку, отправилась к форточке. Закуривая, смотрела на верхний этаж «Орхидеи». Окна чернели, и ей стало грустно. Но, слезая, она все-таки помахала в сторону бизнес-центра рукой.
Ночью Даше снова приснилось, что вместо ног, плетясь и хлопая, вьются под широким подолом черные щупальца, и она проснулась, отмахиваясь. Села, подтянув колени к животу, обхватила их руками. Разбуженный Патрисий вертелся на одеяле, недовольно взмуркивая. Даша погладила его по голове.
— Ну, ты, — упрекнула шепотом, — обещал, что я не буду осьминогом, а вот опять. Мне прямо страшно, котей. Что? Прогнал уже? Я проверю…
Не стала ложиться сразу. Прошла по сумрачной мастерской к окну, всмотрелась через запотевшие стекла в черную, утыканную бликами и тенями ночь. И вздохнула с облегчением — на верхотуре, под большими буквами, горело крайнее окошко.
— Спокойной ночи, Данила, — сказала шепотом и пошла ложиться. Укрываясь, усмехнулась сама себе. Данила… Он там, наверняка, сейчас поит шампанским очередную модельку, а та строит глазки. Галка рассказывала — у них с этим просто и весело. И Даша, если бы не борода дурацкая сегодня, могла бы состроить глазки фотографу, глядишь, сидела бы там, красиво складывала ноги по теплому полу, красиво опиралась рукой.
Она вспомнила, что именно так садилась в маленькой спальне Олега, а рядом стояли хрустальные пузатые бокальчики, в которых прыгали шампанские пузырьки. Олег ложился, щелкал ее с разных сторон, изображая как раз такого фотографа… Смеялись, потому что были счастливы. Даша хотела заплакать. Но слезы не шли. И она сердито сказала в мигающую темноту:
— Идите все лесом. Не хочу никого.
На следующий день Галка прибежала поздно, почти к обеду. Расстегиваясь, упала в пальто на табурет, и, сунув на стол раскрытую сумочку, крикнула:
