Здоренко был недалек от истины. Я была уверена в этом. Продинов заплатил слишком высокую цену за работы Куницина… Хотя я и не предполагала, сколько может стоить на самом деле награбленное. Здоренко успел сообщить мне еще несколько примеров добросовестного отношения сотрудников его ведомства к исполняемым обязанностям, но его монолог прервало сообщение по рации в одной из милицейских машин, после которого Здоренко, сильно смутившись, поспешно попрощался со мной. Затем в сопровождении нескольких людей в милицейской форме он прошел в гостиницу «Азия». Как я поняла по его реакции, ему сказали о том, что Продинов уже мертв. Поэтому Здоренко и бросил меня.
Я не осудила майора за невежливость, а прошла к своей машине. Виктор сел за руль, а я рядом, чтобы сделать несколько звонков. Первый был Климачеву. Я сообщила Владимиру Вениаминовичу, что угрозы ограбления его коллекции больше не существует, а посему он может освободить Ромку и Маринку и закрыть выставку. Климачев на мой совет о закрытии выставки ответил отказом, так как он был чрезвычайно рад успеху своей коллекции у посетителей. И попросил меня пока не забирать колье, чтобы оно могло служить главным экспонатом на его выставке. Я согласилась и сказала, что колье надо возвратить в московский музей только через неделю.
Следующий звонок был в Москву.
Я рассказала Кириллу Владимировичу, что наши старания увенчались успехом, поблагодарила его за помощь и пообещала, что копию колье я пришлю с надежным человеком уже через неделю. Под надежным человеком я имела в виду, конечно же, Виктора. Затем я попрощалась с Кириллом Владимировичем, заверив его еще раз, что с копией колье ничего не случится.
И последний звонок — к Кряжимскому, хотя мы сейчас и ехали в редакцию. Я обстоятельно рассказала Сергею Ивановичу о том, что произошло в гостинице, закончив разговор в тот момент, когда мы подъезжали к стоянке около здания, в котором мы снимали офис.
— Ольга Юрьевна, а вы знаете, мне кажется, что нам еще рано ставить точку в этом деле, — заметил осторожный Сергей Иванович, присаживаясь за чайным столиком в моем кабинете.
Маринка, впрочем, так же, как и Ромка, еще не подошла, поэтому нам пришлось довольствоваться нехитрой трапезой, которую составляли несколько булочек, припасенных Кряжимским, и чай, заваренный мною. На кофеварку я не решалась, так как в искусстве варить кофе явно проигрывала Маринке.
— Но ведь работы Куницина возвращены коллекционерам, — заметила я.
