Лагерь взволновался. Дикари пинками и ударами выражали свою злость. Женщины и дети щипали и били прутьями несчастных пленников. Они были бы убиты, если бы не защита вождя. Впрочем, вождь их защищал не из жалости, а ради сохранения запаса живого мяса; он и без того был недоволен, что из сделанного запаса вечером были съедены двое пленных.
Через несколько минут наши злополучные приятели были брошены в пещеру, вход которой снова был закрыт камнем и подпорками, и кроме того, были поставлены два сторожа с палицами.
Для наших пленников все было кончено, и наутро их ждала смерть. Долго лежал Кремень, почти потеряв сознание; в его голове не было ни одной связной мысли, и в сердце тяжелым комом сидело сознание, что все кончено, что утром или, самое позднее, вечером следующего дня он будет съеден.
Съеден! От одной этой мысли он вздрогнул и рванулся, но со стоном снова вытянулся на мокрой от сочившегося в пещере родника земле. Безумный ужас охватил Кремня, кровь застыла в жилах, и на голове зашевелились волосы. Умереть ничего: он воин, он не раз смотрел смерти в глаза, и не ему бояться ее. Смерть не беда. Его бы предали сожжению, как это заведено уже лет пять в их племени, с тех пор, как небесный огонь сжег пять человек, приютившихся во время грозы под большим деревом. Его тело, обратившись в дым, полетело бы к Великому Духу, где он встретил бы отца, мать, деда и многих из своего племени… Но быть съеденным — это ужасно! Кремню казалось, что уже острые зубы людоедов впиваются в его мускулы и его кости хрустят в сильных челюстях, что его вырванные глаза проглатываются страшным вождем и горячее сердце трепещет в руках ужасного дикаря.
— Нет, нет! — с ужасом и отчаянием воскликнул Кремень, — надо освободиться или покончить с собой здесь, чтобы врагам достался холодный труп, чтобы не быть разорванным на куски заживо!..
Энергия понемногу стала возвращаться к Кремню, и мысль деятельно заработала. Первое, что надо было сделать, это освободиться от ремней.
— Олений Рог, — обратился Кремень к товарищу, — ты пришел в себя?
— Мы погибли, Кремень! — простонал тот.
— Полно, надейся, может быть, мы еще успеем освободиться. Если в состоянии, то помоги мне развязать ремни.
— Ты что-нибудь придумал, Кремень? — со вспыхнувшей надеждой проговорил Олений Рог. — Да? Мы спасемся?
— Нет, я еще ничего не придумал, но…
Олений Рог в ответ только простонал и неподвижно вытянулся. Стиснув от боли зубы, он хотел только одного — смерти.
