.
Скорее всего, позиция Маннергейма объяснялась тем, что в Финляндии хотели бы выяснить отношение западных стран к этому вопросу. Однако русская эмиграция не получала действенной поддержки от Франции и Англии в деле создания каких-либо русских воинских формирований. В эмигрантской прессе в уже середине декабря 1939 г. отмечалось, что «в борьбе против большевизма союзники… не хотят пользоваться русским национальным флагом»[84]. На решение Маннергейма могло повлиять и сложившееся в стране мнение о РОВС, который имел собственные отделения в Хельсинки и Выборге, как о весьма радикальной организации.
Но тяжелое положение на фронте привело к изменению позиции и Маннергейма, и финского военного командования. В январе 1940 г. в Финляндии реально приступили к образованию «Русской народной армии», возложив саму работу на финляндское отделение РОВС. Непосредственно ее возглавил советский эмигрант, бывший секретарь Сталина Б. Г. Бажанов[85]. Штаб создаваемой армии решили разместить в Хельсинки, а русским эмигрантам позволили начать соответствующую вербовку, обучение и снаряжение «Русской народной армии». Тогда же приступили и к разработке соответствующих уставов этой «армии». Как вспоминает Б. Г. Бажанов, «наша армия должна была строиться не на советских уставах, а на новых, которые нужно было создавать заново»[86].
Более того, в этом же месяце финское военное командование само начало осуществлять вербовку из числа советских военнопленных для образования особого русского подразделения в составе финской армии. 27 января 1940 г. по указанию Генштаба приступили к выпуску два раза в неделю на русском языке газеты «Друг пленных», которую просматривал сам Маннергейм. Началась публикация и других русскоязычных газет для военнопленных[87].
Однако усилия пропагандистского характера не достигли цели. «Вскоре мы поняли, — отмечал А. Пакаслахти, — что советские солдаты имели иммунитет к нашей пропаганде… Маршал был поражен этим новым психологическим складом русских»[88]. Сам Бажанов впоследствии вынужден был признать, что все тогда шло «черепашьим шагом»[89], хотя причину этого руководство РОВС видело в слабой организации печатного дела, которое исходило исключительно из представлений финского руководства[90].
В результате вся эта работа не принесла весомых результатов. За два месяца в ряды «Русской народной армии» вступило лишь несколько сот советских военнопленных. Точные данные до сих пор не установлены. В работах историков М. И. Семиряги, Н. И. Барышникова, В. Н. Барышникова и Д. Д. Фролова, которые занимались этой проблемой, называются цифры от 152 до 500 человек
