— А что так?
— Звонил я тут как-то одному парнишке. Хороший был парень, Васька, добрый, тихий… Так вот, снимает трубку незнакомый мужик. Я спрашиваю Василия. Нет его. А когда будет? А никогда: продал квартиру и уехал. Куда? Неизвестно. И это далеко не первый случай.
— Так нужно следить, проверять. — Сапегин втянулся в тему.
— Кто будет этим заниматься? По какому праву? Человек совершеннолетний. Что хочет — то и делает. Кто мы ему?
— Как кто? Вы — его семья. Он тут всю жизнь прожил.
— Вы в детстве не мечтали о самостоятельности, чтобы родителей не слушаться? — Директор вернул очки на переносицу и внимательно посмотрел на Сапегина увеличенными линзами глазами. — Вот! Так и они. Многие, конечно, поддерживают контакт, навещают. У нас тут в штате, кстати, почти все — бывшие наши воспитанники. Но всех на работу не возьмешь. Пытаемся что-то в голову вбить, подготовить. Но слова — одно, а реальность… Ладно, увлекся я, простите. Что вы еще спросить хотели?
Сапегин не сразу смог переключиться. Помолчал, собираясь с мыслями.
— Вы бы, это… на очки резинку, что ли, наденьте, — посоветовал он. — Что ж они падают-то?
— Привык уже, — пожал плечами директор.
— В ту ночь все дети были на месте?
— Разумеется.
— И Игорь Старостин?
— А почему именно он? — насторожился Шубин.
— Потому что он, как мне известно, постоянно бегает в деревню. К некоему Томину. Не знаете?
— Знаю. И не поощряю. Но и не запрещаю! — с вызовом закончил директор и размашистым ударом вернул съехавшие очки на переносицу.
— Он по ночам к нему сбегал?
— Было дело, — признал Шубин. — Пресекли. С Иванычем поговорили.
— С кем?
— С Томиным. Федор Иванычем. Он понял и повлиял. Еще вопросы?
— Кто был в ту ночь охранником?
— Миша. Сейчас его нету.
— А где он?
— Сам не знаю. Третий день на работу не ходит.
— Не странно? — удивился Сапегин.
— Странно, — кивнул директор, снова поправив очки. — Но не смертельно, надеюсь. Миша, он, между нами говоря, запойный.
— Кто теперь вместо него?
— Завхоз наш, Вадим Алексеевич. Нужен?
— Если вы не против.
— Пойдемте, провожу.
В длинном коридоре пахло школьной столовой, откуда-то снизу доносился разноголосый гомон детей. Сапегин подождал, пока директор запрет дверь, и двинулся следом за ним. Мраморный пол звонко откликнулся на шаги, необычное, какое-то объемное эхо заметалось под потолком. С одной стороны — глухая, крашенная серой краской стена, с другой — череда сводчатых окон. Коридор пересекал арки, расположенные на равном расстоянии между оконными проемами. По верху стены, метрах в трех над полом, тянулся замысловатый лепной узор.
