— Кис, — заговорил Гоша (это второй вербовщик). — А тебе идет этот бутерброд!
Я чуть не подавилась. Остальные просто ржали, не стесняясь.
— А ты умеешь делать комплименты! — хмыкнула я и отсела от этого извращенца… к другому. К Эдику. Он с деловитым видом рассматривал собственные карты. Мне стало интересно, что ж в них такого хорошего.
— Не подсматривай! — поймал меня на шпионаже он.
— А я не… — заикнулась, и тут же перевела тему разговора. На запястье парня, из-под многочисленных браслетов, виднелись шрамы. — Это что у тебя?
Он огляделся, не слышал ли кто моего вопроса, потом посмотрел на меня взглядом полным ярости. Сказал: «Это от несчастной любви…», и отвернулся. Честно — я поверила. Сразу подумалось, что и причина перевода — те страшные шрамы, скрытые браслетами и загадочная любовь. Теперь Эдуард стал для меня личностью интересной.
— Киса! — отвлек меня от разглядывания соседа Витя. — Ходи!
Я быстро вышла из игры и продолжила уминать бутерброды. Капитан и Эдик остались один на один. Долго что-то хитрили, но новичку, как выяснилось, не везло не только в любви, но и в карточных играх. Он продул под чистую.
— Я даже придумал тебе крутое желание! — приплясывал Витя.
— Выйти на балкон и прокукарекать? — сомневался в развитости фантазии нашего сценариста проигравший.
— Нет! Целуй Кису! — выдал капитан.
Я второй раз за вечер подавилась бутербродом, решив, что пора садиться на диету и есть то, что не застрянет в горле.
— Давай я прокукарекаю! — предложил Эдик, наотрез отказываясь меня целовать. Я поддерживала его в стремлении выйти на балкон, даже внесла поправку: «Пусть кукарекает голым!»
— Что вы как маленькие! Взрослые люди же. — Взывал к нашей совести Витя, остальные подначивали: «Не бойся, Киса! Давай, Эд!».
Эдуард повернулся ко мне. Поймал мой ошарашено-испуганный взгляд и замер. Мне казалось, что на меня смотрит большая змея и гипнотизирует. Вокруг все стихло. Ребята ждали. Я тоже… Ждала, когда надо будет уносить ноги. В моих планах было уползти, как только, парень сделает ко мне хоть одно телодвижение. Но когда он приблизился, я спасовала и осталась сидеть на месте, как вкопанная. Его лицо было близко, рядом с моим. Я затаила дыхание. Однако парень резко сменил курс и его мягкие, приятные и вовсе не слюнявые губы прикоснулись к моей щеке. По коже пробежал легкий холодок, а следом за ним жар. Сердце почему-то очень больно билось внутри, как язычок колокола, а звук отдавался в ушах, раздражая барабанные перепонки. И на фоне собственного сердцебиения я слышала его едва уловимое дыхание.
