Спрашиваем Горбунова. Только что ушел домой. Впрочем, найти несложно. Молодой пейзажист, помощник слесаря, Вася, охотно покажет квартиру художника. И мы идем по песчаным собинским улицам.
Горбунов оказался радушным, приветливым человеком. Живет он в новом светлом доме; в квартире много книг, на стенах комнат висят цветные репродукции с картин великих художников.
Разговорились. Конечно, он превосходно знает, о ком идет речь: о Марии Борисовне. Клубные драмкружковцы частенько обращаются к ней за костюмами для постановок пьес из старой жизни.
— У меня много хлопот перед выставкой, — тактично извиняется Горбунов. — Я познакомлю вас с Марией Борисовной, и она вам все расскажет.
Если бы можно было на машине времени перенестись в прошлый век, то, вероятно, перед вашими глазами предстало бы то, что в наши дни можно увидеть в особняке на окраине Собинки.
Квартира напоминает музей. Нафталином пахнут старые костюмы. Портреты дам в париках, в бальных платьях. Фотографии мужчин с нафабренными усами, с моноклями. На столе, в бархатном переплете-альбоме, лежат визитные карточки и меню званых обедов.
Мария Борисовна, урожденная Алябьева, совсем недавно преподавала французский язык в средней школе. Сейчас она вышла на пенсию.
Увидев Горбунова, Мария Борисовна спросила:
— Опять костюмы нужны?
Узнав в чем дело, Мария Борисовна приветливо, и не без удовольствия стала показывать «свои владения».
В крайней комнате особняка стояли высокие английские часы. Сделанные во второй половине XVIII века в Лондоне, часы аккуратно показывают время уже свыше двух столетий. Размерно движется маятник, куранты исполняют четыре мелодии — менуэты и полонезы.
Мария Борисовна перевела часы, куранты заиграли и как-то сразу вспомнились знакомые со школьной скамьи слова: «То флейта слышится, то будто фортепьяно…», живо представилось первое действие «Горе от ума», когда в фамусовской гостиной Лиза переводит часы, они бьют и играют, а Фамусов выговаривает служанке: «Сама часы заводишь, на весь квартал симфонию гремишь…»
— По семейному преданию, — говорит Мария Борисовна, — эти часы стояли в московском доме Грибоедовых. Александр Сергеевич любил слушать их затейливый бой и впоследствии сцену с курантами ввел в свою знаменитую комедию. Позже эти часы попали к Алябьевым, а затем к Хвощинским, которые были близкими родственниками Алябьевых. У Алябьевых эти часы бережно хранились, как драгоценная семейная реликвия. Только однажды часы увозили в Москву. Случилось это во время одной из первых постановок «Горе от ума» в Малом театре. Московская публика слушала тогда мелодию старинных курантов, которые некогда пленяли и самого Грибоедова.
