— Оттуда… Ну, из Тарту.
— Разрешите узнать, кто?
Видимо, мой друг Янес не очень-то знал, кто к нему приедет. Он опять вопросительно взглянул на супругу.
— Мой свекор и свекровь с обеими дочерьми, — твердо ответила молодая дама.
— Да, мой отец, мать и сестры, — вспомнил теперь и супруг.
Я взглянул на циферблат настольных часов, тикавших на камине за их спиной. Вечерний поезд пришел уже двадцать пять минут назад. Странно, что гости еще не прибыли. Еще более странно, что молодожены не встретили своих родственников.
Я понял, откуда дует ветер. Мой друг слинял. Еще один из тех, кто сменил красную студенческую рубашку на серый филистерский халат. Еще один из тех, кто, заручившись должностью и положением в обществе, обзавелся собственным гнездом, уютным, мягким, спокойным, и теперь дрожал от страха потерять его. Еще один из тех, кто купил себе курочку-наседку из вражеской усадьбы и заплатил за нее своими взглядами и идеалами.
Поняв это, я задумал дьявольский план. Бог с вами, я уйду, но прежде сыграю с вами шутку!
— Ну что ж, пусть приходят гости! Найдется ведь уголок и для меня, квартира у вас большая. — Сказал я с хладнокровным нахальством.
— Да, но… — Госпожа Янес словно подавилась рыбьей костью. — Вместе с нашими должны приехать еще господин и госпожа Куллеркуп…
— Не беда! Ведь у вас, если не ошибаюсь, семь комнат…
— Нет, только пять!
— Ну, скажем, пять. В таком случае на каждую комнату не приходится и двух человек. А что касается постелей, то мне ничего не нужно: я охотно посплю и на голом полу.
— Как это можно! — с состраданием произнес мой друг. — Человек должен отдохнуть… Воображаю, как ты устал… Гм, можно, пожалуй, устроить тебя у каких-нибудь знакомых…
— Нет-нет! В целом городе я доверяю только тебе! У меня ведь и у самого найдутся знакомые, но я знаю, что не могу быть у них спокойным: реакционеры, жалкие мещане. Чтобы вы вполне поняли мое положение, я хочу открыть вам одну вещь. Не желая волновать вас, я сперва не все сказал… Меня преследуют, словно дикого зверя. Мне уже вынесен смертный приговор, а моя голова оценена в десять тысяч царских рублей…
Ничто и никогда не доставляло мне такой огромной радости, как вид их мгновенно пожухлых, поблекших лиц. Прошло некоторое время, прежде чем мой друг сумел выдавить из себя хоть слово и спросить, что я такое натворил.
— Получилось нехорошо… Обороняя свой дом, я застрелил драгунского офицера. Если бы не темнота, мне бы не удалось выскочить в окно и удрать в лес…
