Они очутились в длинной, просторной передней, где было несколько дверей, ведущих в комнаты. В передней приятно пахло жарким, а из кухни, дверь которой была приотворена, доносилось шипенье сковородок и бульканье кастрюль. Слегка была приоткрыта и дверь в другом конце передней. Оттуда доносился звон ножей и вилок — как видно, там накрывали на стол. Какая-то девушка промчалась по коридору, неся что-то в руках. Она еле ответила на их приветствие. За ней точно так же пробежала другая девушка, задев старика и наступив старухе на ногу. По всей видимости, в доме все лихорадочно спешили и были в большом возбуждении.
Родители пастора не знали, что делать. Без приглашения войти в какую-нибудь комнату они не осмеливались. Шепотом посовещались и решили остановить первую же девушку, которая покажется в передней, и попросить ее, чтобы она сказала пастору, кто они. Но в это время отворилась одна из дверей, и в переднюю быстро вошла молодая стройная женщина в шуршащем шелковом платье.
Старики низко поклонились. Молодая барыня мельком, равнодушно посмотрела на них и, проходя мимо, недовольным тоном произнесла на ломаном эстонском языке:
— Вы желайт просить господин пастор? Придите другой раз. Господин пастор сегодня не имеет время.
И исчезла. Из кухни послышался ее властный голос.
Правда, она снова прошуршала мимо них и исчезла в комнате, но это произошло так быстро, что смущенные старики не успели сказать ни слова.
— Видно, у них гости, — прошептала мать. — Оттого и кареты эти на дворе. Ох, как жалко!
— Хоть бы Яан — гм-гм! — хоть бы пастор сам вышел! — также шепотом ответил Михкель.
Они постояли еще некоторое время в передней у стены. Из кухни вышла горничная, неся на подносе большую дымящуюся супницу. Мать храбро заступила ей дорогу:
— Будьте добры, скажите господину пастору, что мы хотим видеть его.
— Сейчас нельзя видеть господина пастора, господа как раз садятся за стол, — ответила девушка.
— Но мы родители господина пастора!
Девушка повернула свое красное, потное лицо к старикам и вопросительно взглянула на них, точно не поняв сказанного.
— Мы родители господина пастора, — повторила Мари проникновенным, доверительным шепотом, — и приехали издалека повидаться с сыном. Скажите господину пастору, что родители его здесь.
Девушка переводила взгляд с одного на другого, оглядывала их одежду, лица, мерила их взглядом, как говорится, с ног до головы, и в ее взгляде явное удивление боролось с упрямым недоверием. Лицо ее, казалось, говорило: «Ни за что бы не поверила, что у нашего господина пастора такие родители!» А старикам она наконец ответила:
