3
Дафлокт был куплен в Загребе в те времена, когда хиппи рассматривали такое пальто как эстетически привлекательный и весьма практичный предмет верхней одежды. Пальто было черного цвета, с деревянными палочками вместо пуговиц, также окрашенными черной краской, с кружочками черной кожи, к которым были пришиты эти палочки, с вертикальными карманами и, разумеется, с капюшоном. Оно было хорошо скроено и добротно сшито из достаточно толстого материала, из валяной шерсти, и хорошо держало форму. Человек, одетый в это пальто, был тогда уже студентом кафедры иностранной литературы на филологическом факультете в Белграде, куда он поступил поздновато, потому что сначала отслужил армию, а потом трудился в загребской фирме, работал в Лейпциге и Братиславе, и там он заметил, что это его пальто, или он в этом пальто, привлекает внимание девушек. А когда он неожиданно получил очень важную для молодых писателей премию, и по телевидению показали короткое интервью с ним, незнакомые девушки на улице Князя Михайлова, завидев его, принимались выкрикивать фамилию писателя, именем которого названа премия, полагая, что его самого зовут именно так. Тем не менее он был уверен, что запомнили они не его лицо, а его дафлокт.
Однажды, сдав его в гардероб Национального театра, он забыл в нем все свои документы и все деньги, которыми располагал на тот момент. И тогда он проерзал весь спектакль, опасаясь, что не найдет ни документов, ни последних денег. В другой раз, в клубе писателей, в полночь после затяжной пьянки с двумя поэтами, у него исчез бумажник. Случилось это после экономического кризиса, во время кратковременной стабильности и резкого роста жизненных стандартов в течение нескольких месяцев так называемых реформ Марковича, то есть во время последних попыток сохранить единое государство и в таком виде войти в Европейский союз. Наутро все в том же дафлокте он с одним из поэтов-собутыльников отправляется в этот клуб, чтобы узнать, не нашли ли официанты или кто-то из посетителей его бумажник. Бумажник исчез бесследно, и он в полной растерянности направляется в скверик рядом со школой, через который прошел минувшей ночью, надеясь найти утрату. Но и там бумажника не было.
С тех пор он чувствовал себя неуверенно в этом пальто. Ему казалось, что тот вечер стал предвестником конца эпохи оптимизма и все последовавшие в конце восьмидесятых события способствовали укреплению в нем этого чувства. Теперь дафлокт, этот свой любимый предмет верхней одежды, по которому его узнавали многие, он надевал редко, только когда отправлялся на прогулки за город, на Авалу или в Кошутняк, или по берегу Дуная. Несколько раз он хотел выбросить его или подарить кому-нибудь, однако вот оно, все еще висит в шкафу, рядом с тем синим, детским, первым зимним пальто. Примерно раз в год он все же запускает руку в его карманы со слабой надеждой обнаружить в них тот самый бумажник.
