Лодка уже скользила по стеклянному озеру. Сияющие капли скатывались с весел. Желанный остров приближался, укрупнялся, теряя вблизи общие очертания. Только вдоль берега на острове росли деревья, в центре была большая круглая поляна с шелковистой нежной травой. Когда-то Андрей действительно играл здесь в пиратов. Два пенька торчали на поляне. На одном восседал Андрей, на другом знаменитый капитан Шарки, самый жестокий и кровожадный в мире пират, чью ледяную душу не могли отогреть ни женщины, ни убийственные дозы алкоголя, ни даже пылающий тропическим летом камин в каюте. Капитан Шарки был одним из призраков, населяющих остров.
Андрей знал, как удивит Анюту этот остров с зеленой поляной, как с лысиной посередине. Каждое лето сюда приплывал на допотопной лодочке косить траву ласковый старик сторож. Весной и осенью иногда появлялись утиные стрелки. Все остальное время остров был необитаем.
Лодка мягко ткнулась носом в прибрежный мох. Андрей выпрыгнул первым.
— Дай руку!
Анюта протянула горячую узкую ладонь. Секунда — и Андрей держал Анюту на руках, пошатываясь, дурея от яблонево-яблочного запаха, от устремленных на него золотистых глаз, от близости Анюты. Страха не было.
— Тихо, тихо… — шептала Анюта. Руки ее вдруг обрели упругость.
— Что-то случилось? — Андрей опустил Анюту на землю.
— Подожди. Подожди, пожалуйста… — В землю смотрела Анюта, занавесив глаза ресницами. — Я тебя люблю, правда, но… Я догадываюсь, зачем мы сюда приплыли, но…
— Мы приехали на дачу несколько часов назад, — сказал Андрей, — а кажется, целый век прошел.
— Век… — повторила Анюта. — Почему век? Обычно говорят жизнь…
— Не знаю. Жи-и-изнь… Слово-то какое тягучее, жизнь тянется… А век — значит, обязательно что-то происходит сильное, смелое. Век — важнее!
— Происходит… — как эхо повторила Анюта. — Куда мы идем?
Они шли в глубь острова, разговаривая.
— Боже мой! — воскликнула Анюта, увидев поляну — зеленый простор, ограниченный деревьями и небом.
— Танцуй! — сказал Андрей. — Танцуй. Здесь мы одни, никто не увидит.
Анюта торопливо и согласно кивала. Как ласковый старик сторож, не вникая в слова. Остановившимися показались Андрею ее золотистые глаза. Как среди гремящего шторма обязательно есть точки, где полный штиль. Из двух золотистых вороночек раскручивался смерч танца. Андрей вспомнил, как однажды приехал на остров, начитавшись древнегреческих мифов. Кажется, сам он тогда решил сделаться богом, и остров, естественно, наметил себе во владение. Аполлона-Мусагета на равных принимал Андрей, усаживал на гостевой пенек, где некогда сиживал злодей Шарки. Журил Андрей Мусагета, что тот содрал кожу с живого Марсия, истребил вместе с сестрой Артемидой детей несчастной Ниобы. Танцами и песнями неземными наслаждались Андрей и Аполлон. Небесные девы были, конечно, прекрасны. Не было капелек пота на их лицах, не слышалось их дыхания, ничего не было мятежного в их глазах… Они попросту… не существовали. Анюта же танцевала воочию.
