Джунковский лукаво взглянул на Соколова, улыбнулся:
— Вот это настоящая слава!
Содержатель закончил:
— Что касательно остального, то уже готовим крабы-кокот, бульон-борщок, суп-крем из цветной капусты, форель в шампанском, филе фазана с вареньем…
Соколов махнул рукой:
— Иван Григорьевич, много не надо…
Содержатель торопливо закончил:
— Пломбир, фрукты, миндаль, чай с эклерами… Десерт — он еде полезное для желудка завершение-с.
Задушевная беседа
Джунковский поднял бокал:
— За славную победу русского оружия — за взятие древнего Перемышля!
С аппетитом выпили, закусили. Соколов не спешил задать главный вопрос. Он намазал чёрной икрой тёплый калач, задумчиво сказал:
— Писаки с восторгом восхваляют войну. И ещё призывают: «Жизни не жалеть!» Я на деле хлебнул этой военной романтики и своими глазами увидал: нет, война не так красива, как её малюют на лубках! Это тяжёлый, грязный и очень опасный труд. Особенно опасный, когда среди верховных командиров сидят или дураки, или предатели, для которых жизни людей — пустой звук. Причём даже теория такая возникла: командующий тем лучше, чем меньше он думает о людях, а видит в них лишь отвлеченную «живую силу».
Джунковский согласно кивнул.
Соколов горячо продолжал:
— Ставку возглавляет великий князь Николай Николаевич. Многие офицеры сомневаются в его стратегическом гении.
Джунковский с печалью заметил:
— Армия ещё в декабре — январе могла наголову разбить Австро-Венгрию, полностью вывести её из войны. И что Николай Николаевич не доводит дела до логического конца. Он идёт на поводу у союзников, которые потерпели катастрофу во Фландрии и взывали о помощи. И принимает пагубное решение о наступлении вглубь Германии…
— Конечно, натиск русского оружия спас Францию. Но за чей счёт? В чужой земле остались лежать тысячи русских людей, — сказал Соколов.
Джунковский вполголоса заметил:
— И все эти жертвы ради обещания союзников передать России Дарданеллы, которые ещё надо отвоевать у Германии.
— А что касается всех этих борзописцев, так я в обязательном порядке отправлял бы их на передовую. Пусть хоть месяц посидят в промозглых окопах, поголодают, женское тело будут видеть лишь во сне, со штыком наперевес сходят в атаку, когда пули свистят у виска и друзья-однополчане трупами валятся на грязную землю и когда сам в любой момент можешь проститься с жизнью, — вот тогда, господа, наливайте чернила и со знанием дела калякайте о «святом долге».
Дворцовые новости
Джунковский вдруг внимательно посмотрел на гостя:
