объяснила я им.
Люди не созданы, чтобы парить в воздухе. Если мы не будем знать веса наших тел, если не будем чувствовать силу притяжения, то забудем, кто мы, утратим себя — и сами даже не заметим.Ай Мин читала одну из отцовских книг — двуязычный сборник стихов. Теперь за него взялась я; книга была мне знакома, потому что я пользовалась ей на уроках каллиграфии. Я листала страницы, пока не дошла до стихотворения, которое я знала, до слов, которые подчеркнул мой отец:
Гляди, как ночь поворачивает на день.
В доме шорохи; встать бы, да не смеешь.
По ту сторону ширмы сияние; пройти бы насквозь, но не можешь.
Было бы слишком больно увидеть ласточку у нее на шпильке.
Было бы мне позором узреть феникса в ее зеркале.
На рассвете я возвращусь в Хентян,
Угасая, как свет на каменьями шитом седле.
Я дважды прочитала стихотворение от начала до конца и закрыла книгу. Я надеялась, что в посмертии, куда отправился отец, он тоже отмечает Рождество и Новый год, но боялась, что он там один и что, в отличие от Ай Мин, пока не нашел семьи, которая его защитит. Хоть я на него и злилась, хоть боль меня не оставляла, я не могла перестать отчаянно желать ему счастья.
Само собой, рано или поздно Ай Мин обнаружила бы под столом коробки. В январе я пришла домой из школы и увидела, что отцовские бумаги все на виду — не потому, что она их перетаскивала, а потому, что она отодвинула сам обеденный стол. Одна из коробок была полностью пуста. Устилавшие стол папины дневники напомнили мне о нищете ванкуверского блошиного рынка. И что было еще хуже — Ай Мин понимала все иероглифы до единого, а я, его единственная дочь, ни строчки не могла одолеть.
Она готовила капустный салат и нарезала столько хрена, что я даже подумала, а не лишней ли там будет капуста.
Я сказала, что не знаю, выдержит ли мой желудок столько хрена.
Она рассеянно кивнула, сгрузила капусту в миску и сильно встряхнула. Все взмыло в воздух и приземлилось обратно в миску. На Ай Мин был мамин фартук с надписью «Канада: мир по соседству», а под ним — зимнее пальто.
Она подошла к столу.
— Однажды, когда я была совсем маленькой, я видела твоего отца.
Я не двинулась с места. Мы с Ай Мин ни разу еще не говорили про папу. Что она его знала, что ей ни разу до того не пришло в голову мне об этом сказать, наполнило меня таким жестоким разочарованием, что аж дыхание перехватило.
— Сегодня днем, — сказала она, — я начала просматривать эти коробки. Это ведь вещи твоего отца, правильно? Конечно, мне следовало спросить у тебя разрешения, но там так много тетрадей.
