Я пыталась дать ему передышку.
Я пыталась занять себя, чтобы не мешаться у него под ногами.
Я честно думала, что именно этого он хотел.
Я честно думала, что это у него нет на меня времени.
Блэк невесело фыркнул.
— Ну конечно, — прорычал он. — Конечно. Потому что я всего-то миллион бл*дских раз говорил тебе, Мириам, что я жду, когда ты придёшь ко мне. Что после Нью-Йорка я не стану давить. Что я даже не буду просить, если у меня не будет оснований полагать, что ты хочешь этого от меня.
Я вновь уставилась на него.
Он говорил об этом.
Однако я искренне полагала, что мы миновали этот этап. Я сказала ему, что хочу обратно своё кольцо. Я сказала ему, что хочу быть замужем за ним. Я сказала, что считаю нас женатыми, что бы он там ни чувствовал, и какие бы сомнения он ни испытывал.
Чем дольше я стояла там и молча смотрела на него, ощущая искры в его свете, тем сильнее раздражение превращалось в злость. Я осознала, что Блэк не сможет трезво посмотреть на это, и даже не поверит, если я попытаюсь опровергнуть сказанное им. Скорее всего, в данный момент он вообще меня не услышит. Я гадала, сможет ли хоть один из нас услышать другого, если мы сумели настолько накалить этот спор.
Я не знала, как назвать то состояние разума, в которое вошёл Блэк, но я знакома с этим.
Более того, в этот раз я знала, что дело не только в нем. Я сама готова была впасть в это состояние или нечто, чертовски на него похожее.
Чем дольше я смотрела на Блэка, тем яснее чувствовала симптомы и признаки. Я постепенно осознавала, что он уходит, и зная его, он будет отсутствовать несколько дней, если не недель. А когда он вернётся, пропасть между нами увеличится, а не сократится.
Я уже чувствовала, как паникую из-за этого — из-за того, что Блэк будет отсутствовать так много дней. Я чувствовала это в глубине души, в боли, расцветавшей в центре моей груди. Одна лишь мысль об этом вызывала тошноту и почти головокружение.
Я чувствовала это в своём свете.
Я чувствовала это в своём теле.
Моё сердце билось слишком сильно. Мой язык словно разбух во рту. Чем дольше я стояла там, тем сильнее меня тошнило, отчего сложно было даже осознать, что я чувствую.
Часть меня хотела наорать на Блэка, винить его в прошедших неделях, как он только что обвинил меня. Часть меня хотела пойти на его сторону комнаты, схватить его рюкзак с кровати и вывалить содержимое в окно, а потом, может быть, врезать ему несколько раз пустым рюкзаком для гарантии.
