Несмотря на все, что произошло, последующая цепь событий так и не внесла необходимой ясности. Я пытался даже подкараулить кузена, поскольку все мои попытки заговорить с ним через дверь оставались без ответа. Чтобы максимально облегчить свои обязанности по дому, я в то же утро спустил с цепи собаку и позволил ей свободно разгуливать. Вместе с тем я даже не пытался подменить собой Ридов и заниматься тем, что ранее входило в сферу их услуг, и почти все время проводил у дверей лаборатории. Все мои попытки заглянуть в нее снаружи ни к чему не привели, потому что окна находились почти под самой крышей и, кроме того, были, как и стекло в двери, замазаны краской, чтобы никто не смог подсмотреть, что там происходит.
На Амброза не действовали ни мои просьбы, ни грубоватая лесть. Но ведь он должен был что-то есть, а потому я смекнул, что если я перестану кормить его, то ему все же придется когда — то выйти наружу. В течение целого дня и не ставил пищу у дверей лаборатории, а сам уселся неподалеку и принялся ждать, мучаясь от отвратительного запаха дикого зверя, который доносился из лаборатории. Он по-прежнему не выходил, но я твердо вознамерился сторожить дверь. Мне недолго пришлось бороться со сном, поскольку среди ночи из лаборатории послышались звуки какой-то возни. Я отчетливо слышал неуклюжие, шаркающие шаги, как если бы по помещению ходило огромное существо; вскоре также раздались гортанные, мяукающие звуки, отдаленно напоминающие попытки бессловесного животного заговорить. Я несколько раз окликнул кузена и подергал ручку двери, но та была не только закрыта, но и подперта с другой стороны чем-то тяжелым.
Наконец, я решил, что если однодневная голодовка не заставила кузена выйти из лаборатории, то на следующее утро я просто выломаю заднюю дверь и заставлю его показаться. Все это время я пребывал в страшной тревоге, поскольку молчание было не в характере Амброза.
Этому решению, однако, не суждено было сбыться, потому что среди ночи меня разбудил злобный лай Джинджера. В момент пробуждения я услышал, как Джинджер опрометью несется к лесу с тем диким лаем и рычанием, которые у собак всегда означают атаку.
Моментально забыв о кузене, я бросился к ближайшей двери, прихватив с собой фонарь, и выскочил наружу. Я уже бежал за Джинджером, но внезапно остановился как вкопанный, поскольку краем глаза увидел, что обращенная к лесу дверь в лабораторию распахнута настежь.
Я, естественно, тут же повернулся и устремился к ней. Внутри было темно. Я окликнул Амброза, но ответа не последовало, после чего посветил фонарем, нашел выключатель и зажег свет.
