Дезирэ всегда задавала себе вопрос: заговорит ли когда-нибудь с ней отец, когда он в таком настроении, и объяснит ли причину? Может быть, он это сделает сегодня, когда они одни. Между ними существовала молчаливая связь, в которой Матильда не принимала участия и из которой даже Шарль был исключен, как из темной комнаты, куда по временам входили Дезирэ и ее отец и стояли там рука об руку, не говоря ни слова.
Лиза хлопотливо подавала кушанья, и отец с дочерью молча обедали, угнетенные одним и тем же чувством – страхом перед неизвестностью. После обеда они, по обыкновению, пошли в гостиную. День был пасмурный, и тяжелые тучи надвигались с запада. Вечер наступил рано, поэтому зажгли лампы. Дезирэ опытным глазом осмотрела фитили, затем подошла к окну: Лиза не всегда аккуратно опускала гардины.
Дезирэ заглянула на улицу и вдруг, быстро обернувшись, пристально посмотрела на отца.
– Они там, – произнесла она.
Дезирэ увидела какие-то тени, прятавшиеся под деревьями Фрауэнгассе. Улица была плохо освещена, но девушка хорошо знала тени, которые отбрасывают деревья.
– Сколько их? – спросил Себастьян глухим голосом.
Дезирэ быстро взглянула на него, на его спокойное, окаменевшее лицо и неподвижные руки. Он не собирался даже при таких обстоятельствах выйти из своей глубочайшей апатии. Ей одной придется сделать все, что потребуется в эту ночь. Дом, как и многие другие в Фрауэнгассе, был выстроен заботливым ганзейским купцом, которому складом для товаров служил его собственный погреб, устроенный как раз под парадным подъездом на несколько ступеней ниже улицы; а еще несколько ступеней, широких и потертых, вели к каменной веранде на уровне с нижним этажом жилого помещения. Таким образом, часовой, поставленный на улице, мог караулить, не двигаясь с места, обе двери.
Существовала еще третья дверь, служившая выходом из каморки, в которой жил Барлаш. Она выходила на маленький двор, куда он выставил сундуки, «сделанные во Франции».
У Дезирэ не было времени на раздумье. Она принадлежала к числу женщин, обладающих более светлым умом, чем все остальные женщины мира. Она схватила отца за руку и побежала с ним вниз. Барлаш находился на своем посту, у дверей кухни. Увидев лицо Дезирэ, глаза его засверкали. Надо сказать, что папаша Барлаш был весельчаком и дерзко смеялся в сражениях, в прочее же время он был мрачным человеком. Дезирэ при тусклом свете лампы увидела, что он улыбнулся в первый раз с тех пор, как она его знала.
